двадцать. Про Колю вообще говорить не стоило. Он на полутяже Ветерке только выезжал рысью на луг. Санькиной радости не было предела. Это был тот, ещё детский, восторг, о котором мы помним всю жизнь до глубокой старости. Из-за этих ярких, милых нашему сердцу мгновений, повзрослев, мы часто произносим: «Эх, вот раньше было …»

Приближаясь к пруду, Санька притормозил, перевёл коня сначала на рысь, а потом и на шаг. Его догнали Василь с Сергеем.

— Не пускайте пока коней в воду, — распорядился Василь, — пусть отдышатся.

Санька, находясь в отличном настроении, не хотел ссориться, но не смог удержаться, чтобы не ответить своему другу:

— Без тебя прямо не знает никто, дураки кругом народились. Не можем без чуткого руководства.

Василь с лёгким пренебрежением осмотрел всех:

— Я об этом и толкую. Не скажешь вам, так вы коней запорите.

На этот раз Санька не стал отвечать, хотя очень хотелось вставить ещё пару слов по поводу Васькиного командного гонора.

Наконец подоспел и Коля на Ветерке. Он сразу спешился и стал прохаживаться, держа своего коня за повод и кряхтя, как столетняя бабулька.

— Опять полчаса враскорячку ходить. На нём только пасти хорошо. Ляжешь и спи себе, круглый, как диван.

— Тебе ещё повезло, — поддержал разговор Сергей, — я вон опять копчик сбил на Маруське, худая, ребра считать можно. Эй, кунсткамера, — обратился он к кобыле, — ты вроде вместе со всеми пасёшься, а всё равно на забор похожа.

— Зато на ней седло хорошо держится, — хохотнул Василь, — можно не затягивать постромки.

Когда дыхание у коней восстановилось, Санька направил Янтаря к воде. Тот аккуратно зашёл по колено и наклонился, чтобы попить. Подплывающую ряску он разгонял воздухом из ноздрей и уводил от неё нос в сторону. Вдоволь напившись и удовлетворённо потрясая головой, он пошёл глубже. Вот уже по брюхо, дальше, дальше и поплыл. Санька был рядом, он, держась руками за гриву, тоже помогал, бултыхая ногами, но скорее выступал в роли балласта. Обогнув петлю, Янтарь вышел на отмель, где уже плескались остальные. Санька выдернул несколько пучков осоки, скрутил их в подобие мочалки и стал мыть спину своего коня, попутно выбирая из гривы и хвоста кусочки застывшей глины. Василь подошёл к нему.

— Раз уж ты на Янтаре сегодня, тебе и отгонять всех к табуну.

— Хорошо, — ответил Санька, — тогда разнуздывайте остальных, а я верхом провожу.

Пацаны сняли уздечки и отпустили лошадей. Почувствовав свободу, кони выскочили из воды и стали кувыркаться на траве, как это обычно делают собаки. Да, именно так они делают, когда ничего не держит. Даже спинами трутся о землю.

— Ну, куда? — расстроенно крикнул Сергей, — только искупали.

— Покажи еще раз, как ты запрыгиваешь, — попросил Коля Саньку.

Тот с самодовольным видом вывел Янтаря из воды и уже уверенно повторил трюк. К нему подошёл Василь и протянул собранные уздечки.

— Не задавайся, архаровец. На обратном пути соли захвати, мы пока раков в ведро накидаем.

Санька накинул на плечо сбрую, покрепче ухватился за гриву, наклонился вперёд и зычно крикнул, пришпорив своего скакуна голыми пятками.

— Аджа! — разнеслось эхом по пруду.

Янтарь с места дал в галоп. Остальные кони помчались за ним, подпрыгивая и брыкаясь, как молодые жеребята.

Ловить раков руками в норах — задача нетрудная, но требует определённой смелости. Мало того, что ощупывать берег в мутной воде не очень приятно, так ещё в водорослях, которые как раз расположены вдоль берега, обитает множество водяных насекомых: жуков-плавунцов, водяных ос, агрессивных личинок стрекозы и всякого клопья навалом. Раки тоже дружелюбностью не отличаются, так и норовят ущипнуть своими клешнями. Причём чем мельче рак, тем больнее щиплет, у него клешни острее.

Парни наловили ведро раков, набрали в роднике воды, повесили вариться над разведенным костром и расселись вокруг, протянув руки к огню.

— Вроде вода не очень холодная, а замёрз, — дрожал Василь.

Сергей, сидевший напротив, стучал зубами.

— Это потому, что долго в воде возились. Сначала коней купали, потом раков ловили. Примерно час и вышел. Как бы не заболеть.

— Как там раки? Я крапивы чистой нарву, — сказал вернувшийся Санька.

— Ну да, кто же ещё? — развёл руками Василь, — ты у нас по ней спец.

Вот на траве толстым слоем расстелили свежую «зелёную скатерть». Санька надел дежурные рукавицы и снял ведро с костра. Аккуратно сливая воду, ошпарил крапиву, слил остальную в сторону, придерживая раков веточкой, чтобы не вывалились, затем резко перевернул его на импровизированный стол.

— Погоди, не убирай, — сказал, потирая ладони, Василь, — пусть травяным душком возьмутся.

Подняли ведро. Ярко-оранжевые раки рассыпались горкой, и в воздух поднялся душистый пар. Есть захотелось как после годового поста, молодой, растущий организм требовал пищи. Сергей схватил горячего рака, стал подбрасывать его как картошку, пытаясь остудить. Глядя на это, Санька с Василём тоже взяли по одному раку правой рукой за усы, а левой за «пёрышки» хвоста и, синхронно встряхнув, улыбнулись друг другу.

— А я малого брательника своего учил в часовых играть, — сказал Коля, держа рака за красные усы.

— Как это?

— Он вяжется за мной постоянно, вот я его в караул и поставил, сарай охранять. Говорю ему, смотри, мол, пост никак покидать нельзя. Расстреляют, и всё тут, дело-то ответственное. А если до ветру там или попить, то кричи секретный пароль — «керогаз». Я тогда подойду и сменю тебя.

— И как, получилось?

— Получилось. Я про него уже и думать забыл. Мать в хату зашла и спрашивает: чего это у тебя малой дурниной орёт и никого к себе не подпускает? Я к нему, а он горланит: керогаз, керогаз по-большому.

Василь даже поперхнулся от смеха, представив эту картину.

— Ладно. Раки хороши, — сказал Санька, поднимаясь и отряхивая колени, — время к вечеру, завтра дел много, нам с Василём разнарядка на кузню с утра.

Утром Санька и Василь вошли в кузню, там Пашка, крепкий, коренастый парень семнадцати годов, работал средним молотом по раскалённому зубцу от бороны, оттягивая заострённый конец.

— Здорово, братан, — поприветствовал его Василь, — а дед Наум где? Ты один здесь?

Тот продолжал работу, не обращая внимания на вошедших, затем кинул готовый зуб в носилки к остальным таким же.

— Дед Наум на родину ушёл, — ответил он, подойдя к печи, взял из неё клещами очередную раскалённую заготовку и стал рассматривать.

Санька в лёгком недоумении приблизился к Василю.

— На какую родину? Он же цыган у вас, — спросил он шёпотом.

Василь не успел ответить.

— В степь. Отдыхает он так, — Пашка воткнул заготовку обратно в угли и обернулся к пришедшим,