– А.Ш.), который пошел на Кази-Керман (Берислав), лежащий на большой реке Узу (Днепр), с крепкою стеною и прочными вратами, осадил его и начал войну…»

После «завоевания» Азова в 1696–1697 годах Шереметев находился в дипломатической поездке по Европе под именем ротмистра Романа. Выполнял царские поручения, доставив послания австрийскому императору Леопольду I, папе римскому Иннокентию XII, дожу Венецианской республики и Великому магистру (гроссмейстеру) Мальтийского ордена. После этой поездки ближний боярин стал известен в европейских столицах. Там были наслышаны и о том, что он умел воеводствовать при отражении набегов на русские пределы конницы Крымского ханства.

Потом скажут, что Борис Петрович Шереметев «очаровал Европу». Он проявил себя в этой поездке не только как блистательный дипломат, понимающий премудрости дворцовых интриг, способный, никого не обижая, но и никому не угождая, отстаивать интересы Отечества, и как щедрый вельможа, не кичившийся своим личным богатством.

Правда, европейское турне для Шереметева началось с того, что петровскому посланцу пришлось вырываться из замка польского магната Радзивилла, который к числу друзей Московии не относился. Зато польский король Август II (Август Саксонский) встретил царского боярина с большими почестями. Так его принимали и в Вене, и в Вечном городе, то есть в Ватикане, в Неаполе, Флоренции и Венеции.

На Мальте царский посланник склонял местных рыцарей, как в Вене императора Священной Римской империи, к совместным действиям против Оттоманской Порты. Великий магистр (гроссмейстер) ордена Раймунд-Переллос-Рокафулл возложил на боярина Б.П. Шереметева Мальтийский командорский крест, причислив его, таким образом, к числу рыцарей ордена.

Более того, Великий магистр вверил русскому посланнику командование двумя галерами, которым предстояло действовать против турок-османов. Но повоевать тогда на море Борису Петровичу не довелось: дела посольские требовали от него торопиться с возвращением в Москву. Царь Петр I там его заждался.

В отечественной истории это был первый случай награждения подданного России иностранным орденом. Можно заметить, что в Европе тогда орденских наград было, как говорится, раз-два и обчелся. Петр I специальным указом внес в официальный титул Шереметева ни у кого не встречающийся титул «свидетельствованного мальтийского кавалера».

Путешествие Б.П. Шереметева по ряду европейских государств было не чем иным, как поиском вероятных союзников петровскому царству в противостоянии с Оттоманской Портой. Взятие Азовской крепости и появление новопостроенного русского флота на Азовском море не открывало России выхода на морские торговые пути. Проливы Босфор и Дарданеллы оставались в руках турок, и только силой европейского сообщества можно было открыть их для свободного мореплавания, в том числе и для россиян.

Царь Петр I, посылая в Европу боярина-воеводу, хотел с его понимания больше знать о состоянии там военного дела. Борис Петрович исподволь интересовался всем, что интересовало государя: состояние крепостей и фортификационное дело, новшества в артиллерии и обучении войск, возможности производить закупки новейшего оружия (ружей и прочего), развитие кораблестроительного дела.

В том дипломатическом путешествии, которое закончилось на Мальте, Борис Петрович проявлял необычайную щедрость. Всюду, куда он попадал, раздавались богатые подарки, прежде всего «мягкой рухлядью» – драгоценными соболями и другими мехами Русского Севера. На эти цели, как известно, царский тайный посол потратил из собственных средств 25 тысяч рублей. Государь же остался доволен миссией Шереметева.

В Москву Шереметев 12 февраля 1699 года привез то, чего ожидал от этой поездки царь Петр I: европейские политики одобряли решение российского монарха драться со шведами и продолжать священную войну с иноверцами, то есть с Оттоманской Портой. Последнего от Московии особенно желали Вена и Венеция, Рим и Мальта. Но в тех столицах, где побывал петровский посланец, конкретной помощи особо не обещали, зато обещали в вызревшем конфликте на севере европейского континента оставаться нейтральной стороной. Это было для Петра I, в те дни усиленно занимавшегося законодательством, крайне важно.

Ближний боярин Б.П. Шереметев многое сделал для того, чтобы в Северной войне Россия не осталась без союзников и без доброжелательного отношения к ней в ряде европейских столиц. С началом же войны ему пришлось оставить дипломатическое поприще и сразу стать большим военачальником у царя Петра I. Собственно говоря, у царя среди своих подданных особого выбора не виделось: «иноземного строю не знали».

В преддверии войны со Швецией, когда государственная казна пустовала из-за огромных расходов царства на создание регулярной армии, ее вооружения и снаряжения, Петр I был много благодарен боярину Борису Петровичу вот еще за что. Дворецкий Шереметева, ездивший с ним в Италию, Алексей Курбатов, тоже интересовавшийся жизнью чужеземных стран, заметил там много из того, что в России еще не зналось. Именно Курбатов предложил «орлиную бумагу».

Петр I, за что его в истории следует уважать как мудрого государя, «откликался» на все разумные предложения, касающиеся пополнения государственной казны. Царь за идею «умницы» дворецкого ближнего боярина ухватился сразу, поняв всю ее значимость для пополнения казны. Высочайший указ о введении гербовой бумаги в трех видах состоялся сразу, 23 января 1699 года. Гербовая бумага теперь стала обязательной для писания массы челобитьев и прочих «входящих» в приказы и суды, воеводства и на имя самого государя-батюшку бумаг. Так казна получила обильный, не иссякающий источник государственных доходов.

…Будущий Петр Великий решил «пробивать окно в Европу» в водах Балтики, поскольку Азов на морские торговые пути царство не выводил. В «Гистории Свейской войны» (главном документальном источнике) о вступлении в войну против Шведского королевства петровской России, об открытии ею военных действий записано так:

«…В 1700-м году в августе месяце Шведам война объявлена. И того ж месяцы с Москвы начали войска отходить, а именно в 22 день с первой частью его величества пошел, а потом и протчие следовали, как могли убратца.

А пред тем в Новгород послан указ к губернатору князю Трубецкому, чтоб он блаковал Нарву, по которому указу он, губернатор, из Новагорода пошел к Нарве наперед сентября 1-го числа.

А с ним были пехотные полки: два новгородцкия старыя Захарья Вестова, (Мирона) Баишева. Да салдацких Александра Гордона, Романа Брюса, Петра Девсина, рейтарской Кокошкина, да новгородского разряду все дворяне.

И прибыл он, князь Трубецкой, с теми полками к Нарве…»

С началом Северной войны ближнему боярину Борису Петровичу Шереметеву поручается формирование полков конного поместного (дворянского) ополчения, которое до начала Петровской эпохи являлось основой военной силы Московского государства. Под его начало отдавались и драгунские полки, которых пока было совсем немного. Собирание поместного дворянства «на рать» велось через Поместный приказ, который вел «росписи» государственного конного ополчения.

По замыслу Петра I, главным театром начавшейся войны должна была стать Ингрия (Ингерманландия) – восточное побережье Финского залива. В прошлом это были земли вольного