Сосредоточившись на цели перехода, он заставил модуль двигаться быстрее и в состоянии «луча света» пересёк Ицах, пока не вонзился в свой замок, не менее совершенный и красивый, чем «медуза» Диаблинги.

Зал для приёма гостей был наполнен полутьмой и невидимым кипением тонких энергий, создающих впечатление таинственного многомерного бытия, доступного лишь существам с таким же многомерным восприятием. Под давлением мысли хозяина это невидимое нечто всколыхнулось и породило сияющую даль, почти мгновенно распавшуюся на удивительный мирный ландшафт: зелёные кущи, цветущие луга, величественные реки, цепи гор с белыми сверкающими вершинами, синее небо и две округлых глыбы в его глубине – спутники планеты, давшей материнскую – первородную матрицу для программирования Гиперсети.

Над зелёным ковром лесов возник невесомый золотистый мост, уходящий на горизонте в небесные пространства. По нему мчались странные экипажи наподобие того, что принёс Ювингу к дому, хотя пассажиров внутри полупрозрачных стремительных капсул видно не было.

Ювинга, склонив голову к плечу, полюбовался пейзажем, движением бровей убрал его, возвращая залу прежний вид, и подошёл к опрокинутой ажурной чаше, внутри которой тлел клочок тумана; это была проекция кокона иезода контроля, отличавшаяся от той, что стояла в гостиной Диаблинги, только формой. Оба могли оперировать программами подконтрольных уровней Сети, не перемещаясь в операционную зону самого иезода, называемую Всевидящим Оком.

«Откройся!» – мысленно приказал Ювинга.

Светящийся клуб тумана в коконе проекции вскипел, за несколько мгновений соткал из ничего трон контроля, и Ювинга занял его, привычно терпя прикосновения эффекторов, одевающих тело и голову в гиперслой игровой консоли. Ювинга почувствовал себя впаянным, как пчела в янтарь, в сферу непреодолимой силы, способной творить чудеса.

Кольцо тумана перед ним превратилось в разворачивающийся тоннель, в который он выпал вместе с троном управления, и спустя мгновение оператор вылетел из тоннеля в бесконечное пространство, пронизанное красивой светящейся вуалью. Это была сетчато-волокнистая структура Метавселенной, давшей приют цивилизации шестого уровня – человеческой, обитавшей на планете Земля.

Мысль Ювинги оживила Метавселенную, по сути представлявшую собой виртуальную игровую реальность Гиперсети. Спирали и волокна гигантской системы, состоящие из галактик и звёзд, поплыли навстречу. Одна из них заняла всю видимую полусферу перед глазами оператора, начала увеличиваться, распадаться на скопления галактик, пока не осталась одна галактика – Млечный Путь, названная так людьми, обитателями планеты, двигающейся по орбите вокруг жёлтой Звезды – Солнца.

Вид галактики подействовал на Ювингу завораживающе. Большим эстетом он себя не считал, но потратил не одну минуту на чуть ли не мистически-восторженное созерцание многорукавной звёздной системы, подумав, что Создатель Гиперсети всё же обладал талантом художника, создав такие совершенные с эстетической точки зрения объекты.

Галактика помчалась навстречу, распадаясь на звёзды, пока перед взором оператора не возникла звезда, вокруг которой поплыли шарики планет и хвосты астероидов. Ювинга нашёл Землю, «прыгнул» к ней, привычно развернул планету в «бабочку», одно крыло которой представляло поверхность Земли со всеми материками и океанами, второе – развёртку внутреннего строения планеты.

Первое крыло ринулось навстречу, расползаясь пятнами зелени, морской сини и коричневых горных цепей.

Ювинга окинул взглядом застывшие в воздухе самолёты, остановившиеся потоки машин на дорогах и улицах городов, толпы пешеходов. Так выглядело игровое пространство метареальности, поддерживаемое базовой программой развития Гиперсети. Ювинга находился вне этого пространства и не зависел от него, поэтому мог свободно останавливать время Земли – всю программу – и вообще выключать терминал управления. Хотя жители Земли эти остановки не ощущали, подчиняясь законам метареальности. Лишь редкие личности с большим метафизическим потенциалом осознавали своё положение и могли вмешиваться в программу – те, кого Диаблинга называл Персонами Воли и Фигурами Влияния. Тогда возникали локальные трансфузии – разрывы реальности, которые надо было «сшивать», чтобы уровень Сети не разрушался полностью. И занимались этим Высшие Геймеры – одиннадцать сущностей в иезоде контроля, старшими среди которых были Диаблинга и Ювинга.

Поскольку он давно не интересовался программой шестого уровня, на изучение ситуации на Земле и, в частности, в России пришлось потратить какое-то время.

Ювинга пропустил через сознание поток информации, сосредоточился на выявленных фигурах роста, способных преодолеть программный барьер, задумчиво пролистал их персональные характеристики.

Таких людей было немного, всего пять, причём во властных структурах России они не засветились, все занимали довольно скромные служебные должности в производственных центрах и узлах обслуживания программы. Но потенциал их был велик.

Ювинга пробежался по другим континентам Земли, отмечая «пси-опухоли» критических отклонений, и спустился в иезод пятого уровня, операторы которого непосредственно вели программу шестого слоя – вместе с Землёй.

В коконе управления иезода сидели три оператора.

Ювинга выбрал того, чьё имя звучало как Амазон – Арбитр-Мажор Зоны, хотя отзывался он и на короткое Архангел, несмотря на столь многозначительный псевдоним. Вряд ли Архангел понимал, что он тоже контролируется операторами выше уровнем, зато вполне мог вмешиваться в игровую программу, создающую Вселенную людей.

Внедрившись в его психику, Ювинга полистал «файлы» памяти оператора, занятые информацией о поддержке пассионарности России, поразмышлял над его планами и решил слегка подкорректировать их. Захотелось подтолкнуть несколько «пси-опухолей» русского этноса к самореализации, они вполне были готовы подняться выше своего уровня и стать Фигурами Влияния. Личностные параметры некоторых подпрограмм «светились» в диапазоне «божественных заповедей» и выглядели симпатично. Ювинга не прочь сам был бы иметь таких друзей.

Решено, подумал он, мимолётно представив озабоченную физиономию Диаблинги и улыбнувшись, посмотрим, что получится…

Артём Клементьевич Голубенский любил отдыхать в компании с приятелями, среди которых были как работники Администрации президента, так и высокопоставленные чиновники, губернаторы и мэры многих городов России. В том числе – мэр Норильска, сорокачетырехлетний Борис Ханюкович, с которым Голубенского связывали общие интересы, а именно – разработка нефтяных месторождений на Крайнем Севере.

Голубенский, владелец компании «Севернефть», вкладывал в это дело немалые деньги. Ханюкович помогал ему чем мог. Особенно – в сфере строительства «вспомогательных объектов дохода», то есть разрешал заниматься ещё и игорным бизнесом. Голубенский же поддерживал мэра во всех общественных начинаниях и помог Борису Дмитриевичу выиграть выборы.

Конечно, Голубенский предпочитал отдыхать за границей, имея коттеджи и фазенды в разных уголках мира, а также яхты и самолёты. Но и в родном Норильске он чувствовал себя комфортно, ибо отдых его был недоступен рядовым гражданам города. Во всяком случае, летняя резиденция Артёма Клементьевича «Крутая балка», расположенная всего в пятнадцати километрах от Норильска, на берегу небольшой речушки, впадающей в озеро Пясино, мало чем отличалась от президентской дачи «Бочаров ручей». Она имела всё, что нужно было человеку для VIP-отдыха, в том числе великолепный бассейн-пруд с подогреваемой водой, тренажёрный зал, комнаты отдыха, зал для приёма гостей, бильярдную, преферансную и множество подсобных помещений.