– Не надо в лицо, детка, – сказал молодой человек, тронув Сибил за лодыжку. – Что ж, ему бы пора уже объявиться, твоему папе. Я ежечасно его ожидаю. Ежечасно.

– А где тетя? – сказала Сибил.

– Тетя? – молодой человек смахнул песчинки с жидких волос. – Это сложно сказать, Сибил. Она может быть в любом из тысяче мест. У парикмахера. Красить волосы в серо-коричневый. (иначе было бы having her mink hair dyed) Или делать кукол для бедных деток у себя в номере, – лежа ничком, он поставил один кулак на другой и оперся на них подбородком. – Спроси что-нибудь еще, Сибил, – сказал он. – Прекрасный у тебя купальник. Если я что и люблю, так это голубые купальники.

Сибил уставилась на него, затем опустила взгляд на свой выпяченный животик.

– Он желтый, – сказала она. – Это желтый.

– Правда? Подойди-ка поближе.

Сибил шагнула вперед.

– Ты совершенно права. Вот я дурень.

– Вы пойдете в воду? – сказала Сибил.

– Я серьезно подумываю об этом. Ты будешь рада, Сибил, узнать, что я размышлял об этом.

Сибил тронула ножкой надувной матрас, который молодой человек иногда клал под голову.

– Ему нужен воздух, – сказала она.

– Ты права. Ему нужно больше воздуха, чем я могу ему дать, – он разжал кулаки и опустил подбородок на песок. – Сибил, – сказал он, – ты прекрасно выглядишь. Приятно на тебя смотреть. Расскажи мне о себе, – он вытянул руки и взялся за обе лодыжки девочки. – Я козерог, – сказал он. – А ты?

– Шэрон Липшуц сказала, вы дали ей сидеть за пианино рядом с вами, – сказала Сибил.

– Шэрон Липшуц так сказала?

Сибил ретиво закивала.

Он отпустил ее лодыжки, подтянул к себе руки и положил голову щекой на правое предплечье.

– Ну, – сказал он, – ты же знаешь, как это бывает, Сибил. Я сидел там, играл. А тебя нигде не было видно. А Шэрон Липшуц подошла и подсела ко мне. Я же не мог спихнуть ее, верно?

– Мог.

– Ну, что ты. Нет. Я бы не смог, – сказал молодой человек. – Но я скажу тебе, что я сделал.

– Что?

– Я сделал вид, что она – это ты.

Сибил тут же потупилась и стала ковырять ножкой песок.

– Пошли в воду, – сказала она.

– Ну, ладно, – сказал молодой человек. – Думаю, я смогу с этим справиться.

– В другой раз спихните ее, – сказала Сибил.

– Кого спихнуть?

– Шэрон Липшуц.

– А, Шэрон Липшуц, – сказал молодой человек. – Как в этом имени смешались воспоминание и страсть[1], – он вдруг встал на ноги и посмотрел на океан. – Сибил, – сказал он, – я скажу тебе, что мы будем делать. Мы попробуем поймать рыбу-остолоп.

– Что?

– Рыбу-остолоп, – сказал он и развязал пояс халата. Он скинул халат. Плечи у него были белыми и узкими, а плавки – ярко-синими. Он сложил халат – сперва повдоль, потом еще втрое. Развернул полотенце, которое клал на глаза, расстелил на песке и положил на него свернутый халат. Нагнувшись, он поднял мартас и взял под правую руку. Затем левой рукой взял Сибил за руку.

Они вдвоем направились к океану.

– Полагаю, ты в свои годы уже немало повидала рыб-остолопов, – сказал молодой человек.

Сибил покачала головой.

– Неужели? А где ты вообще-то живешь?

– Я не знаю, – сказала Сибил.

– Да знаешь. Должна знать. Шэрон Липшуц знает, где она живет, а ей всего три с половиной.

Сибил остановилась и отняла свою руку. Подобрала обычную ракушку и стала рассматривать с явным интересом. Потом бросила.

– Кудъявая ъоща, в Коннектикуте, – сказала она и пошла дальше, выпятив животик.

– Кудъявая ъоща, в Коннектикуте, – сказал молодой человек. – Это случайно не рядом с Кудрявой рощей, в Коннектикуте?

Девочка взглянула на него.

– Там я и живу, – сказала она нетерпеливо. – Я живу в Кудъявой ъоще, в Коннектикуте.

Она забежала на несколько шагов вперед, взяла левой рукой левую ступню и крутанулась два-три раза.

– Ты не представляешь, как это все проясняет, – сказал молодой человек.

Сибил выпустила ступню.

– А ты читал «Негритенка Самбо[2]»? – сказала она.

– Очень забавно, что ты это спросила, – сказал молодой человек. – Так вышло, что я только вчера вечером дочитал ее.

Он наклонился и снова взял Сибил за руку.

– И как она тебе? – спросил он ее.

– А тигры там бегали вокруг того дерева?

– Я думал, они никогда не остановятся. Никогда не видел столько тигров.

– Их там всего было шесть, – сказала Сибил.

– Всего шесть! – сказал молодой человек. – По-твоему, это всего?

– Тебе нравится воск? – спросила Сибил.

– Что мне нравится? – спросил молодой человек.

– Воск.

– Очень. А тебе?

Сибил кивнула.

– А оливки нравятся? – спросила она.

– Оливки – да. Оливки и воск. Никуда без них не выхожу.

– А Шэрон Липшуц тебе нравится? – спросила Сибил.

– Да. Да, нравится, – сказал молодой человек. – Что мне особенно в ней нравится, это то, что она никогда не делает никаких гадостей собачкам в вестибюле отеля. Той ручной бульдожке, к примеру, которая у той дамы из Канады. Ты наверно не поверишь, но есть такие девочки, которым нравится тыкать эту собачку тростинками от шариков. А Шэрон не такая. Она не бывает гадкой или жестокой. Вот почему она мне так нравится.

Сибил шла молча.

– Мне нравится жевать свечки, – сказала она, наконец.

– А кому – нет? – сказал молодой человек, пробуя воду ногой. – Ого! Холодная, – он бросил на воду резиновый матрас. – Нет, Сибил, подожди малость. Подожди, пока зайдем подальше.

Они шли вброд, пока вода не дошла Сибил до талии. Тогда молодой человек взял ее и положил ничком на матрас.

– Ты никогда не носишь купальной шапочки или чего-то такого? – спросил он.

– Не отпускай, – велела Сибил. – Смотри, держи меня.

– Мисс Карпентер. Прошу вас. Я знаю, что делаю, – сказал молодой человек. – Вы лучше высматривайте рыбу-остолоп. Сегодня самый день для рыбы-остолоп.

– Я ни одной не вижу, – сказала Сибил.

– Это неудивительно. У них весьма своеобразные повадки, – молодой человек толкал поплавок. Вода доходила ему почти до груди. – Они ведут очень трагическую жизнь, – сказал он. – Знаешь, что они делают, Сибил?

Она покачала головой.

– Ну, они заплывают в пещеру, где полно эскалопов. Когда они заплывают, они рыбы как рыбы. Но как только заплывут, становятся как свиньи. Да я знавал одну такую рыбу-остолоп, которая заплыла в пещеру и слопала ни много ни мало семьдесят восемь эскалопов, – он продвинул матрас с пловчихой на фут ближе к горизонту. – Естественно, когда они так растолстеют, они уже не могут выбраться из пещеры. В дверь не пролазят.

– Только нос торчит, – сказала Сибил. – И что с ними дальше?