У меня великолепные дети. Двое, для поддержки, опоры. Я возьму все, что можно получить…

Улыбка слетела с лица, и желудок болезненно напрягся. Она с трудом проморгалась, и тут до нее дошло, что она стоит в конце холла в наброшенном на плечи пальто. Рэнд Беккер, руководитель отдела технического обслуживания, проталкивался через дверь, впуская клубы свежего морозного воздуха. Дородный мужчина с окладистой рыжей бородой. Рэнд стянул с головы огненно-оранжевую охотничью кепку и встряхнулся, как большой мокрый вол, как будто он так желал избавиться от холода.

— Привет, доктор Гаррисон. Достойная ночка…

— Разве? — Она улыбнулась автоматически, безучастно, как будто разговаривала с незнакомцем. Но в городской больнице Оленьего Озера не было незнакомцев. Здесь все знали всех.

— Будьте уверены! Хороша для Снежного фестиваля.

Рэнд ухмыльнулся, он ждал фестиваля так же откровенно, как дети ждут Рождественское утро. День снега — огромное событие в таком небольшом городке, как Оленье Озеро, хороший предлог для пятнадцати тысяч жителей нарушить монотонность долгой зимы Миннесоты. Ханна попыталась найти в себе хоть каплю энтузиазма. Она знала, с каким нетерпением и Джош ждет Снежного фестиваля, особенно факельный парад. Но всеобщее ожидание праздника в эти дни нисколько ее не захватывало. Она чувствовала себя скорее уставшей, опустошенной и подавленной. И над всем, как тонкая полиэтиленовая пленка, нависло отчаяние, не позволяющее пробиться наружу хотя бы одному из этих чувств. От нее зависели люди, они смотрели на нее и думали: вот идеальная работающая женщина. Ханна Гаррисон: доктор, жена, мать, женщина года. И она играла эти роли, как положено, одну за другой, непринужденно, мастерски, легко, улыбаясь, словно королева красоты. Но в последнее время она почувствовала, наконец, тяжесть всей ноши, как натруженные руки чувствуют тяжесть шаров для боулинга.

— Тяжелый денек?

— Что? — Она переключила внимание на Рэнда. — Извините, Рэнд. Да, что-то вроде того.

— Тогда мне лучше отпустить вас. А у меня сейчас свидание с одной горячей штучкой… ха! С бойлерной!

Ханна пробормотала «до свидания», и Беккер, потянув на себя дверь с табличкой «Только для технического персонала», исчез за ней, оставив Ханну в холле одну. И тут внутренний голос, голос маленького гоблина, который охранял плотно натянутую пленку над эмоциями, не выдержал:

Беги! Убирайся! Сейчас же! Исчезни, пока еще можно! Прочь!

Она должна забрать Джоша. Им надо бы остановиться поесть пиццу, затем заехать к няне за Лили. После ужина она должна отвести Джоша на занятия по религии…

Но тело отказывалось повиноваться.

А затем и возможность побега растаяла.

— Доктор Гаррисон! Доктор Гаррисон! Срочно в отделение неотложной помощи!

Тот самый эгоистичный внутренний голос еще раз дал о себе знать, пытаясь убедить ее, что она могла бы уйти. У нее не было вызовов сегодняшним вечером, из сотни пациентов, находящихся в больнице, не было ни одного, кто бы остро нуждался в ее личном присутствии. Никто не видел ее бегства. Она могла бы оставить работу на дежурного врача Крэйга Ломэкса, который вообще был уверен, что появился на земле со своей внешностью мальчика-спасителя, чтобы спешить на помощь простым смертным и успокаивать их. Имя Ханны сегодня не стояло даже в резерве. Но чувство вины никогда не ослабевало, неважно, сколько она видела в жизни ангин или поврежденных тел, скольким помогла. Она дала клятву служить. И теперь не могла не задержаться, у нее был долг — и он сильно вырос теперь, когда совет больницы назначил ее руководителем отделения неотложной помощи…

Люди Оленьего Озера зависели от нее.

Пейджер пищал. Ханна вздохнула и почувствовала горячие слезы в уголках глаз. Все за то, что она исчерпана полностью и целиком — и физически, и эмоционально. Ей необходимо отключиться этим вечером, провести время только с собой и детьми. И с Полом, который, чтоб не доставать семью сарказмом и дурным настроением, работал в офисе допоздна.

Волнистая прядь светлых, медовых волос выпала из ее конского хвоста и мягко защекотала щеку. Она вздохнула, заложила локон за ухо и выглянула из двери. Под светом галогеновых фонарей казалось, что автостоянка выкрашена сепией.

«Доктор Гаррисон! Доктор Гаррисон! Срочно в отделение неотложной помощи!»

Ханна стянула с плеч пальто и перекинула его через руку.

— Боже, вот вы где! — выпалила Кэтлин Кейси, вынырнув из-за угла. Она стремительно шла по холлу, полы ее лабораторного халата развевались, как паруса. Толстые мягкие подошвы кроссовок почти беззвучно касались полированного пола. Медсестра была ростом полтора метра, и ни миллиметром больше, имела внешность гнома с копной густых рыжих волос и хватку питбуля. Ее униформу дополняла жесткая хирургическая щетка и значок с надписью «Не ныть!». Она нацелилась на Ханну и, как трактор, двинулась к ней.

Ханна попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой:

— Простите! Бог может быть женщиной, но эта женщина точно не я.

Кэтлин фыркнула и приобняла Ханну, увлекая с собой.

— Вы нужны.

— Крэйг не справится?

— Возможно, но нам бы кого порасторопнее.

— Я даже не в резерве сегодня. И мне нужно забрать Джоша после тренировки. Позвоните доктору Бэскиру…

— Уже. Он в постели с нашим общим другом, гриппом Парка Юрского Периода, также известным как tracheasaurus phlegmus. Такая задница этот вирус! Половина штата слегла с ним, и это значит, что я, Кэтлин Кейси, королева приемного покоя, могу призвать вас к работе против вашей воли. Это не займет много времени, обещаю.

— Последние слова — замечательные, — буркнула Ханна.

Кэтлин проигнорировала ее слова и повернулась. Со стороны показалось бы, что она хочет взять Ханну на буксир и протащить все эти метр семьдесят пять в своем кильватере. Но ноги Ханны уже сами собой зашагали, когда она услышала вой сирены подъезжающей «Скорой помощи».

— Что случилось? — спросила она покорно.

— Автомобильная авария. Какой-то малыш не справился с управлением на обледеневшей Олд Сидар-роуд и столкнулся с машиной, полной старушек…

С каждым шагом они ускоряли темп, и низкие каблуки кожаных сапожек Ханны выбивали быстрый ритм стаккато. Ее усталость и сопутствующие ей эмоции угасли перед чувством долга и «врачебной этикой поведения», как называл это Пол. Как будто какие-то дополнительные источники питания включились у нее внутри, заполняя мозг светом и энергией, посылая в тело заряды адреналина.

— Состояние? — спросила Ханна, ее речь поменяла оттенок, став более резкой и твердой.

— Двоих в наиболее критическом отправили в Медицинский центр округа Хеннепин. К нам привезли остальных. Двух старушек с шишками и синяками и парня, студента колледжа. Похоже, он довольно хорошо приложился.