Рец подошел к собравшимся. Беседа стихла, стало слышно, как потрескивают факелы и шуршит где-то сбегающая по стене струйка песка.

– Братья и сестры, – негромко сказал Рец, – сегодня у нас особый день. Этот день изменит нашу жизнь навсегда. Мы долго готовились, нас преследовали неудачи, среди нас были легковерные, отчаявшиеся, не дождавшиеся этого дня. Настал наш час! Сегодня мы проведем двойной обряд.

– Сегодня четный день, Рец, – резко возразила ему темноволосая женщина. У нее было нервное, несколько надменное лицо с глубоко вырезанными ноздрями тонкого носа. Голос был высокий с легкой хрипотцой, – и луна убывает.

– Это не важно. Ты, Виктория, поможешь мне, – Рец указал на нее пальцем.

– Я простая жрица…

– Ты будешь работать вот с этими знаками, – он подал ей бумаги.

– Но это не …

– Сегодня мы не будем вызывать Vessago Vessago – могущественный демон, который называет вещи прошлые и настоящие. Открывает грядущее, повелевает легионами духов., ты вызовешь…, – он отвел от ее лица край капюшона и прошептал что-то на ухо женщине.

– Кто это?

– Зажжешь вот этот ладан – не отвечая, он подал ей полотняный мешочек, – и назовешь эти имена.

Жрица, поежившись, взяла бумаги и ладан. Через широкий вырез ворота мелькнуло обнаженное тело.

– Почему ты дрожишь? Тебе страшно?

– Нет, просто холодно. Ты постился, Рец?

– Это тоже не важно. Данный обряд не требует поста. Все, начинаем.

Один из хранителей вышел в соседнюю комнату и вернулся с корзинкой. Рец откинул тряпку. Два полуторамесячных котенка, задрожав от проникшего в корзину холода, подняли к свету пушистые мордочки. Рец выбрал дымчатого. Тот жалобно запищал, махая лапками. Прошептав что-то успокаивающее, Рец прижал его к груди. Котенок повозился устраиваясь и сунул нос ему под мышку.

Виктория разожгла ладан. Голубоватый дымок поплыл по комнате, обволакивая собравшихся терпким приторным запахом.

– Какой вопрос написать? – спросила она, держа в руке лист с малым демоническим знаком.

– Никаких вопросов писать не надо. Просто вызывай.

Рец встал в каменный круг, зажег черные и белые свечи и замер, сложив перед грудью ладони и склонив голову.

– Дайте жертву, – сказала женщина.

Хранитель подал ей котенка. Поглаживая, она положила его на спинку. От холода котенок описался. Подождав, пока иссякнет струйка мочи, женщина зашептала просьбу принять приношение. Не глядя, она протянула руку назад. В ладонь ей вложили нож. Придерживая пальцами шевелящийся серый комочек, она высоко подняла руку с ножом. Длинное лезвие, отражая игру пламени, казалось, сочилось кровью. Хранители вразнобой зашептали просьбу не отвергнуть жертву. В гул мужских голосов вплелись еще два женских голоса.

Нож резко пошел вниз. Удар был неточен. Лезвие, пробив тельце сбоку, глубоко вошло в землю. Котенок закричал, сворачиваясь в клубок и пытаясь слабыми лапками сбросить держащую его руку. Рец, поморщившись, оглянулся. Острые коготки впились в руку жрицы. Закусив губу, она выдернула нож, пальцем откинула котенку голову и с силой провела лезвием по горлу. Жалобный крик оборвался. Кто-то подал женщине чашу. Крепко сжимая, она подняла над ней бьющееся тельце. Болтающаяся на лоскуте кожи голова мешала стекать крови, и женщина одним движением оторвала ее и отбросила в сторону. Голова котенка, постукивая по твердому полу, откатилась в угол. Хранители смотрели, как заполняется чаша. Крови было немного, но ее запах, казалось, окутал собравшихся. Наконец последняя капля упала в серебряный сосуд. Жрица бросила трупик в корзину и поставила чашу рядом с алтарем. Ноздри ее трепетали. Пальцами, подрагивающими от возбуждения, она взяла лист с большим демоническим знаком.

– Создание из бумаги, нарекаю тебя…, – рисуя над знаком диаграмму курящимся ладаном, она двинулась по кругу, трижды повторяя заклинание.

Остановившись лицом к востоку, она подняла жезл.

– Именем Standar и Asentaser,

Я умоляю тебя.

О, ты, Великий и Святой…

Рец, следящий за правильностью ритуала, отвернулся и сосредоточился. Быстро убив сонного котенка, он слил кровь в чашу и поставил ее за пределы каменного круга. Затем, развернув рукопись, он встал лицом к северу.

– Amorule, Taneha, Latisten, Escha…

Поворачиваясь поочередно к четырем сторонам света, каждый раз повторяя заклинание, он просил темные силы появиться перед ним. Слова его вплетались в гул голосов посвященных, и казалось, будто голос солиста ведет партию в сопровождении хора. Впервые они проводили двойной обряд, но по мере того, как все тверже звучали голоса единомышленников, заглушавшие потрескивание факелов, он чувствовал, что с каждым мгновением уверенность в успехе крепнет. Запах крови, смешиваясь в холоде подземелья с могильным запахом слежавшейся земли, вызывал озноб. Встав в центр круга, Рец положил руку на пентакль.

– Per Pantaculum Salomonis advicati…

Смазливый прислужник в светлой сутане открыл тяжелую створку украшенной золотой резьбой двери.

– Его Преосвященство ждет вас, – тихо произнес он, склонив голову.

Стаховский, любовавшийся из окна видом на подсвеченный прожекторами собор и величественную колоннаду, поспешил войти.

– Здравствуйте, Войцек, здравствуйте, – навстречу ему из-за широкого, как площадь Святого Петра, стола поднялся невысокий черноглазый мужчина.

Движения его были плавными, хотя казалось, что ему с трудом удается сдерживать свой темперамент. Свет большой хрустальной люстры отразился на гладкой лысине, обрамленной венчиком седых волос.

– Присаживайтесь, – мужчина плавно повел рукой в широком рукаве в сторону стоявшего между двух глубоких кресел небольшого инкрустированного столика и, указав глазами на дверь в приемную, еле слышно попросил, – говорите тише, пожалуйста.

Сам он сцепил пальцы рук перед грудью и стал медленно прогуливаться по кабинету.

– Итак, дорогой господин Стаховский, – спросил он, останавливаясь перед собеседником и глядя на него сверху вниз, – каковы результаты вашей миссии?

– Я полагаю, результат будет положительный, Ваше Преосвященство, но рукопись пришлось оставить. Я передал ее лидеру группы, за которой мы наблюдали.

– Ничего, это только копия. Оригинал, как и прежде, в папской библиотеке, а та книга, которая ему понадобится впоследствии, ждет его в надежном месте. Ждет давно, очень давно. – Кардинал склонил голову, как бы сожалея о долгом ожидании. – Ну и как вам этот лидер?

– Сама группа слабовата, – Стаховский небрежно махнул рукой и тут же, как бы устыдясь слишком вольного жеста положил ладони на подлокотники, – дилетанты. Щекочут себе нервы. О черной мессе самое приблизительное представление. Но главный у них, верховный жрец, как он себя называет, сильная личность. Близок к богеме, не хочет прозябать на задворках.