Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы расселись в кресла, и личный слуга Мальцева налил мне вина. Затем Мальцев его отпустил, приказав закрыть дверь.
— Да, дела-а. Ну, я думаю, тоже привёз «интересные» бумаги. Поможете разобраться? — несколько озадачен я, не понимая, как же дальше свернёт история. Теперь то уже точно всё поменяется.
— Если честно, то лучше сначала разберёмся с деньгами. У нас финансовые неприятности. Мне пришлось остановить завод в Людиново, а заказы на рельсы передать на Александровский завод в Санкт-Петербурге — устало старший Мальцев.
— Так вам же и за прошлые рельсы не заплатили? И почему у нас неприятности? — я-то ничего не «химичил». С чего бы я и их неприятности вместе.
— И поэтому тоже. Граф Клейнмихель устроил в столице скандал… и себя, конецно, не забыл. Содрал с поставщиков большие штрафы. Принято решение все сто различных пассажирских и около двух тысяч разных товарных вагона будут переделывать. По «твоим пожеланиям» кстати — съехидничал Мальцев. Типа он тут не причём.
— Что? — я был ошарашен такой новостью. То-то он заставил меня, потом рисовать, а сам выдал это в столице за свои идеи. Ну… Иван Акимович… молодца. Ну, хоть предупредил и то хорошо.
— Американский инженер Уайнесом умер. Инженера Гарисона, которого предлагал Мельников, пока решили не приглашать. А самого Павла Петровича временно отстранили от занимаемой должности, до выяснения — продолжил Мальцев.
— Бред какой-то. И зачем самому Клейнмихелю это всё нужно? — удивляюсь.
— Клейнмихель раньше постоянно доказывал императору, что России железные дороги были вовсе не нужны. Мол, весь лес сожгут, который мы продаём за границу. Но раз начато строительство, а некоторые участки уже работают, то он под разными предлогами постоянно тормозил строительство. Ну а сейчас подобрал очень удачное время — объясняет мне хитросплетение закулисных «игр» сильных мира сего.
— И что это ему сейчас даёт? — вот никак не могу понять смысл. То не разрешает, то поддерживает. Вот же выверты императорской мысли, назначить главным по строительству железной дороги, чуть ли не главного их противника. Соответственно и результат, тяжко, дорого и бестолково.
— А то, что он постоянно обвиняет подрядчиков под разными предлогами, и не оплачивает выполненную работу. А часть казённых деньг кладёт себе в карман — это уже Сергей Иванович.
— Я так понимаю, что денег за поставленные уже рельсы вы тоже не увидите? — ухватил я, наконец, суть и откинулся на спинку стула.
— Правильно понимаешь — не весело улыбается старший Мальцев.
— И что, ничего нельзя сделать. Вы же с императором в нормальных отношениях? — удивлен я если честно.
— По этому поводу, даже и просить не буду. Ты что, правда, не понимаешь, что это государственная политика? Скорее всего, что деньги сейчас из бюджета на строительство дороги император уже списал — хмыкнул Иван Акимович.
— Твоё м… Ну а с паровозами-то что? — вот же закрутилась. Так они её и в 1851 году не пустят, а виноват буду я. Одно лечим, другое калечим. Не все мои «изобретения» идут на пользу. Надо быть с этим поосторожнее. Хотя в дальнейшем выигрыш, конечно, будет и не малый.
— Ну, по спискам их сейчас около семидесяти. Но там тоже постоянно какие-то проблемы. То едут, то не едут. То пришли из Англии и Америки, то не пришли. Мы вообще подумываем, чтобы уйти из производства рельс и сосредоточится на других изделиях — старший Мальцев, делает щелчок пальцами.
— А как же деньги что мы вложили в новое вагонное дело и в учебном заведении? Что тоже опять терять? — недовольно я. Я им, что деньги печатаю. За всё кровью приходиться платить… и Степан уже первый, но явно не последний в моей команде.
— На счёт вагонного дела, тут мы Клейнмихеля прижмём. Будем там ставить свои печки и другие детали. А вот в ремесленное учебное заведение мы завтра с тобой и съездим — командует Иван Акимович.
Та-ак, надо спокойно всё обдумать. А сейчас мы в трёх «зарылись» в большой сундук с деньгами. Там в общей сложности, оказалось около шестнадцати тысяч рублей серебром и даже немного золотом. Но, похоже, часть денег поляки уже раздали. Обидно.
Да, за такие деньги, при сегодняшней обстановки меня Мальцевы могут и сами в цемент закатать. Человеколюбием местные жители не отличаются. Да и мне, что с ними делать? Да ещё эта служба… государева… будь она неладна. Тут лишний раз без великосветского соизволения и чихнуть не дают. Не таскаться же мне с ними в дилижансе. Половина этой суммы придётся ещё и Дубельту отдать.
— И что думаешь с такой суммой делать? — старший Мальцев и хитро так на меня смотрит.
— Думаю… отдать вам. Пусть пойдут на хорошую перестройку в Гусь-Мальцевском и для увеличения фабрики по производству ручек. — Появиться и у нас свой «Паркер»… а мне и других трофеев пока хватит. Лучше уж точно поосторожней сейчас быть. Там у меня разных ценностей на продажу, на пару тысяч будет. Плюс много и себе вещей оставили. У меня и так скоро в отряде все с серебряной посуды есть будут. Нет, лучше их так не баловать, а сделать всем посеребрённую посуду и приборы. Кроме меня, разумеется.
— Молодец. Я в тебе не ошибся. Тогда ещё я отправлю в Америку доверенных людей за прессованными машинами по стеклу к американскому инженеру Майклу Оуэнсу — повеселевший Мальцев.
— Вы направили людей за Хоу в Англию? — да что на него нашло? То прямо заставить было не возможно, а сейчас сам всё перестраивать спешит.
Вижу кивок старшего Мальцева.
— Пусть тогда там купят мне надувную резиновую лодку. Очень надеюсь, что такая уже есть — вспоминаю свою проблему. А уж как они там смогут купить, меня не сильно интересует. Лишь бы купили. (В 1839 г. англичанин Хэнкок спроектировал надувную лодку для десяти гребцов. Она была предназначена для перевозки войск. В 1846 г. прославившаяся своими непромокаемыми плащами английская фирма «Макинтош», с которой сотрудничал Хэнкок, изготовила для арктической экспедиции сэра Джона Франклина надувную лодку «Макинтош» массой 38,6 кг. Для повышения надежности лодки использовался защитный брезентовый чехол, а борта делились на два изолированных отсека. ГГ этого не знает и явно действует по наитию — прим. Автора.)
— Да? Ну, если такая есть, то тебе обязательно купят. Но мы начали очень много новых дел, и даже этих денег, нам — и подчеркнул это слово голосом, типа я тоже с ними — надолго не хватит — подводит итог счета старший Мальцев.
— Давайте посмотрим сначала бумаги — даже не знаю как мне дальше себя вести и что говорить. Деньги, опять деньги. А я думал, что только один я такой растратчик. Да на их аппетиты миллионы нужны. Они меня ни с кем случайно не спутали? Я же им не Демидов, который имел свои рудники.
Глава — 2
— Да-а. Что-то я тоже всё больше и больше начинаю бояться и понимаю что ты прав насчёт большой войны — заявил Иван Акимович, как только прочитал последний документ и бросил его на стол.
— Я бы тоже никогда не подумал. Какое коварство, а всегда друзьями назывались — поддакнул его сын генерал, просматривая после старшего Мальцева бумаги.
Если не считать разных документов личности, то мы обнаружили распределение денег и указания к действию польской шляхты, литовской и некоторых других в Минской и Виленской губерний. Деньги так же предназначались и в Минское и в Веленское отделения тайной организации «Союз свободных братьев». Которые проводили работу среди учащихся гимназии, дворянского училища, в военных гарнизонах, пропагандировало среди населения идеи свободы, распространяло прокламации с призывом к восстанию. В 1848 г. их немного «почистили», но оказывается не до конца. Тогда за связь с тайной организацией более шестидесяти учащихся минской гимназии были наказаны. Сейчас они уже существовали и в Виленском университете, Свислочской гимназии, частях Литовского отдельного корпуса и своей политической целью считали возрождение Речи Посполитой с автономным Великим княжеством Литовским в ее составе. Написано, что деньги предназначались для двухсот членов «Союз свободных братьев». Сейчас в Вильно эту организацию, созданную братьями Александром и Франтишком Далевскими. («Брацкi саюз лiтоускай моладзi») входило около двести членов, к сожалению без указа всех фамилий.
Не очень понятная для нас осталась связь общества с графским родом Замойских. А так же с Введенским Иринархом Ивановичем, преподавателем русской литературы в петербургских военных учебных заведениях. Так же он являлся руководителем кружка разночинной молодёжи.
