работники советского посольства, молчаливые и мрачные, приезжали к ней. Они вели с ней секретные переговоры. Она всегда замыкалась в себе после их визитов. 16 января премьер-министр Индии Индира Ганди посетила деревню в сопровождении большой свиты. Светлана во время краткой встречи дала понять госпоже Ганди, что она надеется остаться в Индии, хотя премьер нисколько не склоняла ее к такому решению.

Когда Светлана все решила для себя, она сообщила об этом брату Бриджеша. Но он мало что мог посоветовать ей. Это было очень важное дело, и его должны были рассматривать только высшие государственные чиновники в Нью-Дели – госпожа Ганди и министр торговли Динеш Сингх, один из ближайших советников премьер-министра. Начиная с 1849 года представители семейства Сингх были феодальными властителями, раджами или местными правителями и сборщиками налогов в Калаканкаре. Несмотря на аристократическое прошлое, а возможно, вследствие этого, некоторые члены семьи Сингх придерживались радикальных политических взглядов. Третий раджа Рампал Сингх был одним из основателей партии Индийский национальный конгресс, которая выступила против британского господства. Пятый раджа Авадеш Сингх разделял его идеи. Динеш имел социалистические взгляды, которые заставляли его занимать просоветскую позицию среди членов кабинета Индиры Ганди. Когда Светлана обратилась к Динешу с просьбой помочь ей остаться в Индии, по крайней мере до 31 октября 1967 года, первой годовщины смерти Бриджеша, он отказал ей.

Позднее, когда она уже покинула Индию, правительство оказалось втянутым в дебаты, действовал ли Динеш Сингх как официальное или частное лицо. Особенно когда он сказал Светлане, что ее желание остаться создает проблемы правительству в Нью-Дели в его взаимоотношениях с Советским Союзом. Она восприняла его заявление как официальное и только после горького разочарования решилась на более радикальный шаг – отправиться в Соединенные Штаты Америки. Индия была ее первым выбором, но эта страна проявила слабость и нерешительность. Конечно, неудовольствие Москвы не могло помешать США принять у себя Светлану.

Было еще два влиятельных человека, которым она доверяла: давний друг ее мужа, энергичный лидер социалистов доктор Рам Манохар Лохиа и судья С.С. Дхаван, член Верховного суда в Аллахабаде, президент индийско-советского культурного общества штата Уттар-Прадеш. Лохиа давал осторожные советы; он был оппозиционным лидером, и его поддержка могла принести Светлане больше вреда, чем пользы. Дхаван, стремясь не навредить советско-индийским отношениям, пытался успокоить ее и не дать ей отчаяться.

В отличие от сказочного Калаканкара Светлана встретила в Аллахабаде, куда она приехала 5 февраля на четыре дня, совсем другое к себе отношение. Пропагандистские клише местных коммунистов «Русские не могут причинить вреда» и поведение ее спутников явно ей не понравились. Она вспомнила, что Косыгин, который пытался отговорить ее от поездки в Индию, сказал, что она вряд ли сможет найти там для себя работу и что Индия – страна глинобитных хижин. Однако общественные здания Аллахабада – Верховный суд, Сенат, Центральный колледж Мьюир и Медицинский колледж – свидетельствовали об обратном. На одной из встреч, когда прозвучала неискренняя похвала советского образа жизни, она была вынуждена заявить: «Вы можете хвалить мою страну, но, в сущности, все ваши слова ничего не стоят». На той же самой встрече она рассказала о падении советского сельскохозяйственного производства, что потребовало в прошедшем году увеличить объем импорта пшеницы. А что касается рабочих специальностей, то, как она саркастически заметила, «наши электробритвы и часы не имеют спроса».

В свою очередь, некоторые люди, с которыми она познакомилась в Аллахабаде, искренне считали ее наивным романтиком. Встречи с общественностью заканчивались обедами с большим количеством алкоголя, что сильно раздражало Светлану. В своей жизни она видела много пьяных застолий и принимала в них участие, но именно тогда она полностью отказалась от спиртного и употребления мяса. На званом вечере в одном аллахабадском клубе, как об этом сообщалось в «Хиндустан таймс», высокий полицейский чин гордо пообещал свою защиту Светлане, заявив: «Ни один человек не потребует от вас уехать из Уттар-Прадеша до тех пор, пока я жив». И тут какой-то подвыпивший юрист вмешался в разговор: «Светлана, почему вы не попросите вашего родственника [Динеша Сингха], министра, который пользуется доверием премьер-министра, продлить срок вашего пребывания в стране?»

Эта реплика вызвала раздражение у Светланы, и она сказала: «Я не знаю, как обращаются здесь с пьяными людьми, но я знаю, как с ними поступают в моей стране».

Некоторые циники начали намекать, что ее трепетные чувства к Индии, сентиментальные рассказы о ее «муже» Бриджеше Сингхе, прожив с которым столько времени, она даже не заключила брака, ее привычка носить сари и практиковать воздержание от алкоголя были, если можно так сказать, довольно наивными. Бриджеш Сингх был истинным донжуаном, когда путешествовал по Европе, соревнуясь со своим другом Лохиа в ухаживаниях за женщинами, среди которых встречались как уроженки Востока, так и Запада. Он был старше Светланы почти на четырнадцать лет. У него было двое детей от первой индийской жены, а вторая жена проживала с сыном в Лондоне. Бриджеш имел на руках судебное решение о разводе с обеими женами. Некоторые утверждали, что пока Бриджеш не женится на Светлане по обрядам индуизма, их брак не будет считаться действительным в Индии.

Светлана передала репортеру информагентства Пресс Траст оф Индиа заявление с целью обеспечить общественную поддержку своему намерению остаться в Индии, но оно так и не было опубликовано. К Светлане уже не относились с прежним гостеприимством. Не начала ли гостья злоупотреблять доверием принимавшей ее стороны? Стала ли Индия подлинным убежищем для Светланы? Она вернулась в свой любимый Калаканкар, усталая и расстроенная. И на ее глаза навернулись слезы, когда навстречу ей выбежал из дома с радостным лаем ее любимый пес.

Вопрос Светланы превратился теперь в головную боль для индийского правительства, да и многие знакомые стали ею тяготиться. Судья Дхаван опасался, что политики намерены использовать ее в своих целях; он считал, что зачастую она высказывалась с чрезмерной прямотой. Но он одобрял ее намерение остаться в Индии, тем более что в противном случае она могла «попасть под влияние американцев».

После того как стало известно, что Светлана улетела в Рим, Дхаван попытался повлиять на индийское правительство и вернуть ее в Нью-Дели. Тогда Светлана была рада уехать, как бы она ни любила Индию. Дхаван писал об этом: «Она сказала мне, что любит народ Индии, несмотря на его всеобщую нищету и ужасные условия жизни. Она говорила, что чувствует тонкую духовную связь между ней и индийской цивилизацией, хотя, как призналась, она не может точно определить характер этой связи. Она страстно желала, чтобы ей