собственный Рагнарёк, гибель богов и кончину мира в древнескандинавской мифологии, — поэт уже не поднялся вновь. Он угас вместе со своей эпохой, — эпохой романтизма.

* * *

Поэма Тегнера «Сага о Фритьофе» привлекла к себе внимание европейцев еще тогда, когда отдельные ее песни печатались в журнале «Идуна». Известен похвальный отзыв о ней Гёте. Уже в 1820-е годы «Сага» была переведена на некоторые европейские языки. В это же время заговорили о Тегнере и в России. Романтический Север узнавался русскими читателями по лирическим произведениям Тегнера и датчанина Эленшлегера, этих скальдов нового времени. Их творчество дышало поэзией родного края, Скандинавии, где, по словам Тегнера, «природа сама творит поэтические образы в грандиозных, но суровых формах, и где старые боги еще живы и бродят в светлые зимние ночи». (Цит. по: Брандес Г. Собр. соч. в 12 тт., т. 2, с. 9).

В 1841 году Яков Грот опубликовал свой перевод «Саги о Фритьофе» под названием «Фритиоф, скандинавский богатырь». Известна и рецензия Белинского на этот первый на русском языке перевод, в которой критик говорил об общечеловеческом содержании поэмы Тегнера, с ее героической эпохой викингов, идеалами самоотвержения, чести, славы и красоты. Общечеловечность поэмы вдохновляла и новые поколения переводчиков. «Сага о Фритьофе» выдержала испытание временем. Ибо в каждом из нас вновь и вновь оживают кроткий Бальдер и слепой Хёдер.

ЭСАЙАС ТЕГНЕР

Сага о Фритьофе

ПЕСНЬ 1

ФРИТЬОФ И ИНГЕБОРГ

Хранила Хильдинга рука

С заботой отчей два ростка.

В долинах Севера, на воле,

Прекрасней не было дотоле.

5 Один — могуч, как дуб лесной,

Копью подобен ствол прямой;

И легкий ветр играет кроной,

И шлемом выгнут свод зеленый.

Как роза цвел другой росток,

10 Когда зимы уж минуя срок,

Весна же дремлет безмятежно,

Сокрыта в почке розы нежной.

Но грянет буря над землей,

С ней дуб поспорит молодой.

15 Но луч весенний запылает, —

И роза губы раскрывает.

Их дни мелькали без забот,

И Фритьоф дуб был юный тот;

А розу, чуждую печали,

20 Прекрасной Ингеборг назвали.

При свете дня на них глядишь —

Себя ты в доме Фреи мнишь,

Где сонмы пар летают брачных

На крыльях легких и прозрачных.

25 Глядишь при месяце на них,

Танцующих в ветвях густых, —

То Эльф с супругой молодою

Танцует в роще под луною,

Какой счастливый день настал;

30 Он руну первую узнал!

Так горд и конунг не бывает;

Он в руны Ингборг посвящает.

Как с нею весело в челне

На темно-синей глубине!

35 Повернут парус — и сердечно

Она в ладони бьет беспечно,

Гнезда такого он не знал,

Где б для нее не побывал.

Орел, кружась под облаками,

40 Ограблен дерзкими руками.

Через стремнину быстрых вод

Легко он Ингеборг несет.

В потоке шумном счастлив смелый —

Он крепко обнят ручкой белой,

45 Цветы весенние полей

Он предлагал с любовью ей,

И горсти ягоды душистой,

И первый колос золотистый

Но детства дни летят — и вот

50 Прекрасный юноша цветет,

Надеждой блещет взор мятежный,

Прекрасна дева с грудью нежной,

Нередко Фритьоф молодой

Опасной тешился игрой:

55 С медведем, бросив меч надменно,

Боролся храбрый дерзновенно.

Они сражались с грудью грудь,

И, победив, в обратный путь,

Косматой ношей отягченный,

60 Спешил он к деве благосклонной.

Отвагой сердце тронешь ты

Достойна сила красоты:

Одна другую дополняет —

Так гордый шлем чело венчает.

65 Зимой, когда метет пурга,

Читал он возле очага

Песнь о Валхалле озаренной

И думал, сагой увлеченный:

«У Фреи золото кудрей,

70 Как волны спеющих полей.

У Ингборг кудри, как у Фреи;

Сеть золотая вкруг лилеи.

Идуны нежной грудь пышна,

Колышет легкий шелк она;

75 Иное зыблют покрывало

Два светлых Эльфа с почкой алой.

У Фригги ясные глаза,

Как голубые небеса.

Когда иные смотрят очи,

80 Весенний день мрачнее ночи.

У Герды славной снег ланит

Сияньем северным горит.

Иных ланит румянец ясный —

Зажженный утром луч прекрасный.

85 Мне сердце ведомо: оно,

Как Нанны, нежности полно.

О Бальдер, скальдами хвалимый,

Ты счастлив, Нанною любимый!

Мне не страшна судьба твоя.

90 У Хель готов остаться я,

Оплакан девою прекрасной,

Как Нанна преданной и страстной»

Дочь короля меж тем ковер

Ткала, и пела, и в узор

95 Вплетала сагу о герое,

И лес, и море голубое.

И вырастали чередой

Щиты из нити золотой,

Кольчуги серебром сверкали,

100 И копья красные летали,

Но под искусною рукой

С знакомым обликом герой

На белой шерсти выступает

И деву, радуя, смущает.

105 А Фритьоф на стволах дерев

«И» всюду резал рядом с «Ф».

Как сердце с сердцем, без печали,

Две руны вместе вырастали.

Стоит ли день на небесах,

110 Король в сверкающих кудрях,

И жизнь бежит, и мир в движенье

Одним полны их помышленья.

Стоит ли ночь на небесах,

Мать мира в темных волосах,

115 Безмолвно в небе звезд движенье—

Одним полны их сновиденья,

«Земля! Весенние цветы

В кудрях зеленых прячешь ты!

Дай лучших мне! На кудри друга

120 Из них венок сплетет подруга».

«О море! В тьме твоих палат

Жемчужин тысячи лежат!

Дай лучших мне! Рукою смелой

Их укреплю вкруг шеи белой».

125 «На троне Одина кружок!

Вселенной золотой зрачок!

Твой диск блестящий, коль могла бы,

Щитом я Фритьофу дала бы!»

«В дому Альфадера свеча!

130 Мерцанье бледного луча!

Когда бы мог, я месяц ясный

Подруге отдал бы прекрасной!»

По Хильдинг молвил: «Не лелей,

Мой сын, любви в душе своей.