Последующие два часа прошли без единого телефонного звонка. В конце концов, я перестал гадать, почему, шут меня возьми, я позволил телефонному анониму втянуть себя в эту аферу, которая мне совершенно непонятна, и в результате я уже нажил себе двух заклятых врагов. Но тут позвонили в дверь, однако это мало что изменило, кроме ровного течения времени.

На парадном крыльце, когда я отворил дверь, засияло голубое мерцание. Я невольно крепко зажмурился, а когда через несколько секунд снова осторожно открыл глаза, мерцание не пропало: я быстро сообразил, что оно исходило от яркой голубой кофточки фирмы «Люрекс» и что эта кофточка была надета на высокой, прекрасно сложенной брюнетке. Я подумал еще, что она будет продолжать сиять и без этого ослепительного наряда фирмы «Люрекс».

— Вы нездоровы? — спросила брюнетка мягким контральто. — Может быть, это рецидив старой болотной лихорадки, ваша бледность?

— Дело в том, — честно признался я, — что не могу рассмотреть вас как следует в этой блузке с люрексом. Вы превратились в сплошное сияние!

— Могу снять ее, — предложила она. — Но под кофточкой ничего нет, а мне не хотелось бы простужаться. Хотя, знаете, наплевать на болотную лихорадку!

Блузка ее, как я заметил, была заправлена в полинявшие синие джинсы «Ливайс». И подумалось, что она, судя по всему, стояла в них под душем до тех пор, пока джинсы не обтянули ее туже собственной кожи. Я заметил также, что у нее было весьма привлекательное лицо. Отливавшие блеском черные волосы, наподобие старомодного «конского хвоста» перевязанные высоко над затылком, спадали двумя густыми прядями и обрамляли ее лицо. Ее большие, темные, блестящие глаза, прямой нос и аппетитная нижняя губка даже у вампира породила бы приятное предвкушение.

— Теперь вы меня, очевидно, видите лучше, — заявила она. — Это заметно по ухмылке в ваших глазах. Вы Рик Холман? Я хочу сказать, что вы не дворецкий, не мойщик окон или кто-то в этом роде?

— Я действительно Рик Холман, — подтвердил я. — А кто вы такая?

— Я Вилли Шульц. Может быть, вы все же позволите мне войти в дом?

Я поплелся за ней в гостиную в состоянии изумления, но не такого сильного, чтобы не суметь оценить пружинистые подпрыгивания ее аппетитного округленного зада. Когда она обернулась и взглянула на меня, сияющее мерцание значительно ослабло в менее ярком, освещении внутреннего помещения, что позволило мне по достоинству оценить вызывающие священный трепет полушария ее больших грудей.

— Лифчик тридцать восьмого размера, — сообщила она, интуитивно отвечая на мое немое восхищение. — С чашечками объема «С». Скажу вам прямо, Холман, у вас на лице написано, что вы распутник!

— Причем закоренелый, — вырвалось у меня признание. — Я предполагал, что Вилли Шульц — мужчина.

— В этом можете не сомневаться, — кивнула она.

— Ах, вот как? — Я как-то криво улыбнулся ей. — Полагаю, что этим все и объясняется.

Она села на диван, закинула руки за спинку и, улыбаясь, глядела на меня.

— Как относительно проявлений гостеприимства, Холман? Я бы выпила ржаного виски со льдом.

Я зашел за свой домашний бар и налил пару коктейлей.

— Значит, вы Вилли Шульц, — произнес я задумчиво. — Никогда бы не подумал, что Манни Крюгер или Даррах такие близорукие. Потому как они, говоря о вас, явно все время имели в виду мужчину.

— Думаю, что это дурная и всем надоевшая шутка, не более того, — парировала она. — Они имели в виду моего брата, я говорю о Вилли. Мы с ним партнеры и тезки. Наши родители решили, что будет забавно назвать своего сына Вильямом, а дочку Вильяминой.

— Ух ты! — удивленно и радостно на сей раз воскликнул я.

Она сошла с дивана каким-то плавным покачивающимся движением и села на высокий стул у стойки бара напротив меня.

— У Вилли не оказалось времени, чтобы прийти сюда с визитом, — пояснила она. — Поэтому вместо него пришла я.

— Это, несомненно, улучшенный вариант, — прокомментировал я.

Она взглянула на коктейль, который я поставил только что перед собой, пожала слегка плечиками:

— Мой брат дипломатничает. А я беру быка за рога. Итак, чего вы хотите, Холман? Чтобы мы держали язык за зубами? Относительно меня? Денег? Или, пожалуй, как мне кажется, и того и другого?

Передо мной стоял бокал со свежесмешанным коктейлем, и я немного отпил из него, а когда опустил бокал на стойку, она все так же продолжала смотреть на меня, явно ожидая ответа. Поэтому я снова поднял бокал и отпил еще немного. Может быть, я питал слабую надежду на то, что, если буду продолжать по капле тянуть из бокала, она как-то растворится в воздухе и исчезнет с глаз долой.

— Вы что, язык проглотили? — наконец поинтересовалась она.

— Что-то никак не могу собраться с мыслями, — признался я. — Думаю, главным образом потому, что растерял их все.

— Не знаю, как вам удалось встрять в это дело, — с досадой заметила она. — Но одно неосторожное слово сможет разрушить всю эту проклятую затею, и думаю, вы это знаете. Холман, надеюсь, я буду верна долгу. Просто назовите вашу цену и вы ее получите. — Она опять как-то вымученно улыбнулась. — Даже если в вашу цену буду включена и я.

— Мне нужна девушка, — осторожно произнес я. — Ее зовут Глория Клюн.

— Вы хотите Глорию?! — Ее глаза от удивления расширились. — Ну, вы задели мое тщеславие, Холман! Я считала, что любой мужчина с горячей кровью в жилах предпочтет меня.

— Ее благополучием интересуется мой клиент, — пояснил я.

— Кто? — выпалила она.

— Это конфиденциально. — Я допил остатки своего коктейля. — Он хочет знать, что произошло с нею. Все ли у нее в порядке, счастлива ли она, находится ли в добром здравии.

— Находится, — холодно бросила брюнетка. — Можем ли мы опять вернуться к существу дела?

— В этом как раз и состоит существо дела, — объяснил я. — Но мне нужны доказательства.

Теперь она стала потягивать коктейль из своего бокала. И опорожнила его тремя большими глотками. Я же занялся тем, что стал наливать по новой порции.

— И больше вам ничего не надо? — спросила она с недоумением.

— Да, — подтвердил я.

— И вы надежно прикусите язык в отношении всего остального? Значит, можно передать Крюгеру и Дарраху, что вы совершили ошибку?

— Манни Крюгер скоропалительно сделал неверные выводы, — пояснил я. — Это один из многих его недостатков.

Неожиданно она рассмеялась:

— Просто дикость какая-то! Понимаете ли вы это? Я была готова сбросить с себя одежду и лечь под вас, а потом выписать вам чек на кругленькую сумму. А вы пожелали лишь узнать, жива ли Глория и все ли у нее в порядке!