классе снова поднялся шум, послышалась мужская брань. Ольга Петровна вскочила с места и рванулась к Юре. Она, села рядом, крепко прижала его к себе, уткнув его лицо себе в грудь, и повернулась спиной к собравшимся, заслоняя его от осуждающих взглядов.

— Значит, все играли и все поджигали! Нечего все на малыша сваливать! Это мог быть любой из ребят! Кто спички им дал? Взрослые виноваты! — полным сердобольного сочувствия голосом кричала Маня.

— Товарищи! Прошу внимания! — попытался я взять слово.

Родители гудели, в классе стоял гомон.

— Тишина! — поставленным громким голосом сказала директор, — Михаил Максимович, прошу вас.

Товарищи, — продолжил я, — Вы знаете, что сгорело как общее, так и частное имущество. Сгорели, в том числе, и мои заготовки. Я в такой же ситуации, как и вы! Я ваc прекрасно понимаю. Это, безусловно, тяжелый удар для всех нас, но я убежден, что вопрос с сеном на зиму мы решим, и новый сеновал, так или иначе, устроим. Такое уже случалось и ранее. Вы же помните, как пару лет назад мы помогали тушить пожар соседям? Вспомните, там были виноваты вовсе не дети! Вспомните, как с нашей помощью они быстро отстроились? Как бы не было тяжело сейчас это все пройдет и гнев и досада забудется, но едва ли забудутся человеческие обиды! Давайте задумаемся и над этим! Никуда мы друг от друга не денемся, никуда от нас не денутся наши дети. Им всю жизнь еще идти вместе! В этом я полностью согласен с Марией Осиповной: мы не имеем права возлагать всю вину на одного человека, на одну семью!

Кто-то недовольно бормотал что-то себе под нос, кто-то качал головой из стороны в сторону. Стало понятно, что нам предстоит серьезное обсуждение.

— Предлагаю более не мучать и отпустить детей, — продолжил я, — нам же вместе обсудить, как так получилось, что дети без присмотра играли возле сеновала, еще и со спичками, и что нужно сделать, чтобы этого в будущем не повторилось. Сначала собравшимся кругом, а затем вынести на совет всех односельчан.

Товарищи, если нет возражений, то так и поступим. Детей отпускаем, взрослых же прошу остаться, — подытожила директор.

Дети ушли. Оставшиеся взрослые местами на повышенных тонах, но в целом по делу обсудили случившееся и как нам всем жить дальше.

Последующие дни разговоры в деревне были только о пожаре. Некоторые вполушутку стали звать Юру Поплавком — поджигателем, что поначалу его очень задевало. Время шло, и жизнь в деревне постепенно вернулась в свое привычное, размеренное русло.

Заключение.

С того момента прошло уже много лет. Юра вырос в самостоятельного, рассудительного человека, на которого всегда можно положиться, но что еще более важно, не утратил своей врождённой честности и благородства. На таких людях во многом держатся сельские общины, это соль нашей земли. Его два мальчугана часто забегают ко мне, и мы вместе строгаем деревянные игрушки или я помогаю им наладить парус на кораблик или просто пьем чай и разговариваем. Юра с супругой весь день в работе, а мне в старости только в радость быть полезным, да пообщаться с молодежью.

В мыслях я часто возвращаюсь в тот заполненный людьми, душный и полный нервного напряжения школьный класс. Вспоминаю людей, их речи, нашу любимую Маню, которой, к сожалению, уже нет с нами, и, конечно, того маленького мальчика Юру, который в условиях колоссального давления остался верен себе и, выбирая из вариантов, принял единственно верное решение. Решение, которое, по моему глубочайшему убеждению, во многом определило его жизненный путь, то, кем он является сейчас. Это решение приняла шестилетняя кроха.

Я очень ценю нашу дружбу и благодарен судьбе, которая свела меня с этим человеком. При случае, я привожу его в пример подрастающему поколению, и если случается так, что Юра при этом присутствует, он неизменно одергивает меня, говоря “ да полно вам, Михаил Максимович, обо мне, да о былом”.

2023