Пер Гюнт немало исходил крутых тропинок, выслеживая медведя, и ночь застала его недалеко от брошенной пастушеской хижины в Хевринге.

Тьма была такая, что он не видел даже собственной руки.

Когда Пер подошёл к хижине, собаки его ни с того ни с сего принялись лаять, словно они учуяли медведя. Пер Гюнт прислушался. Кругом было тихо. Ни звука, ни шороха.

У самого порога хижины Пер вдруг споткнулся обо что-то большое, скользкое, холодное.

– Кто это? – спросил Пер Гюнт.

– Это я – Кривой, – ответил из темноты голос.

Пер Гюнт мало что понял. Но ему стало не по себе.

Он хотел было подойти к хижине с другой стороны, но едва сделал шаг – опять на что-то наткнулся.

Он наклонился к земле и стал шарить в темноте руками, чтобы узнать, кто же это мешает ему войти в хижину.

Рука его коснулась чего-то холодного, скользкого.

– Кто же это? – опять спросил Пер Гюнт.

– Да всё я, Кривой, – опять раздался голос.

Тут Пер Гюнт догадался, что это тролль, который змеёй улёгся вокруг хижины.

– Кривой ты или ещё какой, – смело сказал Пер Гюнт, – а посторонись-ка да пропусти меня в хижину.

Живое кольцо зашевелилось, раздвинулось, и Пер Гюнт, перешагнув через него, открыл дверь.

В хижине было не светлее, чем на дворе. Пер Гюнт пробирался ощупью, держась за стенку, и вдруг снова споткнулся обо что-то холодное, скользкое, влажное.

– Да кто это? – закричал Пер Гюнт.

– Всё тот же Кривой, – услышал он в ответ.

«Нехорошо здесь оставаться, – подумал Пер Гюнт. – Но я сейчас выпрямлю этого кривого. Будет меня помнить!»

Он снял с плеча ружьё и вышел из хижины.

– Так ты говоришь, что ты Кривой?

– Я самый Старший Кривой из Этнедаля, – с гордостью сказал тролль.

По его голосу Пер Гюнт сообразил, где голова этого тролля, и, не мешкая, выстрелил ему в лоб три раза.

– Стреляй ещё раз, – захрипел тролль.

Но Пер отлично знал, что, если он выстрелит ещё раз, пуля вернётся к нему и пробьёт голову ему самому.

– Хватит с тебя и трёх пуль, – сказал Пер Гюнт и вместе с собаками оттащил мёртвое чудовище подальше от хижины.

А по горам со всех сторон прокатился гром, вой, визг.

На другое утро Пер Гюнт снова отправился на охоту. Взбираясь на гору, он увидел девушку, которая гнала вниз стадо коров.

«Странно, что не весь скот ещё увели», – подумал Пер.

Он пошёл навстречу девушке, но она – прямо у него на глазах – вдруг исчезла, коровы тоже исчезли, а вместо них Пер увидел целое стадо медведей.

«Неужто я обознался? – подумал Пер Гюнт. – Медведей за коров принял. Да и не слыхал я никогда, чтобы медведи ходили стадами».

Он подошёл ещё ближе, и тут стадо как сквозь землю провалилось, а прямо перед Пером, раскачиваясь из стороны в сторону, стоял один медведь – косматый, огромный, с оскаленной пастью.

В это время откуда-то из глубины горы послышался глухой голос:

– Смотри! Идёт Пер Гюнт со своей огненной палкой. Спасай скорее телёнка! Не то плохо ему будет!

– Плохо будет не телёнку, а Перу, потому что он сегодня не мылся, – ответил такой же глухой голос из другой горы.

И сейчас же кругом всё захохотало, как будто сами горы смеялись над Пером.

Не теряя времени, Пер Гюнт открыл свою фляжку с водой, наскоро вымыл руки и выстрелил. Медведь упал, а в горах опять застонало, загудело, загрохотало.

Когда всё утихло, Пер Гюнт снял с медведя шкуру вместе с головой, тушу завалил камнями, шкуру взвалил на спину и пустился в обратный путь. Он шёл, зорко поглядывая по сторонам. Ведь тролли могут прикинуться кем угодно – и зверем, и змеёй, и человеком. На то они и тролли!

Не дойдя немного до хижины, Пер Гюнт увидел на дороге песца.

– Посмотри на моего ягнёнка, какой он откормленный, – сказал чей-то голос из-под земли.

– Лучше посмотри на Пера, – ответил другой голос. – Видишь, он опять поднял огненную палку?

И правда, Пер уже вскинул ружьё. Выстрел – и мёртвый песец растянулся на земле…

В горах снова зашумело, загрохотало, завыло. А Пер Гюнт снял с песца шкуру и пошёл дальше.

Скоро он добрался до хижины. Головы медведя и песца он повесил над входом, накрепко закрыл за собой дверь, развёл огонь в очаге и принялся варить суп.

Но дым от огня валил такой, что слёзы ручьём текли у Пера из глаз. Пришлось ему открыть потайное окошечко – наверху, под самым потолком хижины.

И вот