— Да, увези меня, Арман.

Констанция вспоминала, как они с Арманом, утомленные скачкой, остановились у какого-то заброшенного сарая и привязав к дереву лошадей, вошли в прохладные сумерки. Сквозь дырявую крышу лился свет, в нем танцевали пылинки, порхали бабочки, с громким жужжанием пролетела пчела.

— Здесь прекрасно как в церкви, — сказала тогда Констанция и вспомнила сейчас даже запах, заполнявший тот большой заброшенный амбар.

Это был запах зерна и скошенного свежего, сена. Аромат клевера был густым и сладким. Казалось, он настолько плотный, что к нему можно прикоснуться рукой и ощутить его тепло. А пылинки продолжали танцевать в косых лучах света. Арман взял Констанцию за руку и медленно повлек в глубину амбара. Тяжелая дверь со скрипом затворилась, как бы отделив влюбленных от яркого солнечного света, от ветра, от птиц и от всего того мира, в котором они находились еще несколько мгновений тому назад.

— Идем, идем, скорее, — увлекал ее Арман. Констанция не противилась и следовала за графом покорно и робко.

— Сюда, — шептал граф, ведя Констанцию в дальний угол, где был разложен сухой клевер.

Остановившись прямо в лучах золотистого солнечного света, Арман привлек к себе Констанцию и страстно поцеловал. Констанция ответила таким же горячим поцелуем. Граф де Бодуэн поднял возлюбленную на руки и закружился на месте, весело выкрикивая:

— Люблю! Люблю тебя, Констанция, ты должна быть моей и только моей.

— Погоди, Арман, погоди, — восклицала Констанция, — ты должен ответить мне на один вопрос…

— Никаких вопросов! Все вопросы потом…

Арман продолжал кружиться с Констанцией на руках. Солнечные лучи слепили Констанцию, она прикрывала глаза, улыбалась, а Арман целовал ее вгубы, щеки, глаза. Наконец он успокоился, медленно опустился на колени и бережно положил свою возлюбленную на ворох сухого шуршащего клевера, продолжая целовать ее губы, щеки, шею, все ближе и ближе подбираясь к груди.

— Нет, Арман, успокойся, ты должен ответить на один единственный вопрос, — шептала Констанция, отвечая на страстные поцелуи Армана.

— Ну что ж, я тебя слушаю.

— Ответь, много ли у тебя было до меня женщин?

Арман задумался, еще окончательно не придя в себя.

Его глаза сверкали, губы подрагивали, а на лице было такое выражение, будто у него только что забрали чашу с целебным питьем, а он смертельно болен.

— Ну говори же, говори, — произнесла Констанция, проводя кончиками пальцев по щеке Армана.

Затем она медленно вытащила запутавшийся в густых волосах Армана стебелек клевера. Она поднесла его к солнечному лучу и долго любовалась узорчатыми листочками.

— Констанция, я всех забыл, — наконец-то произнес Арман.

— Скольких ты забыл? — улыбнулась Констанция, пальцами ломая стебелек клевера.

— Слишком многих, чтобы можно было посчитать.

— Арман, я хочу, чтобы ты мне поклялся.

— В чем, дорогая? — мужчина приподнялся на локте и посмотрел в глаза Констанции.

— Я хочу, чтобы ты поклялся, что всегда, если будешь лгать мне, то будешь это делать красиво.

— Хорошо, — кивнул Арман, обнял Констанцию, которая собралась было подняться на ноги, и привлек к себе.

— Погоди, погоди, — зашептала Констанция.

— Нет, сейчас, немедленно, — Арман стал жадно целовать губы Констанции. — Я люблю, люблю тебя, Констанция, — шептал граф де Бодуэн. — Я вообще никогда не буду тебе лгать.

Констанция гладила волосы Армана и шептала ему на ухо:

— Арман, Арман, только никогда не оставляй меня, ни при каких обстоятельствах. Будь всегда рядом со мной.

— Конечно, дорогая, мы всегда будем вместе, всегда — и никто нас не сможет разлучить.

Пылинки танцевали в косых лучах золотого солнца, шуршал сухой клевер, пахло медом и летом.

— Что с тобой, дорогая?

Констанция вздрогнула, приходя в себя. До нее дошло, что она находится во дворце, что играет музыка, а рядом с ней ее муж граф Арман де Бодуэн и свекровь.

— Боже мой, я задумалась, — прошептала Констанция, промакивая слезы кружевным платочком.

— А о чем ты думала?

— Я вспоминала тебя. Помнишь тот заброшенный амбар, те косые лучи солнца, запах свежего клевера?

Граф де Бодуэн улыбнулся и крепче сжал пальцы своей жены.

— Конечно помню, это воспоминание будет со мной всегда, я унесу его в могилу.

— Ну зачем же так, Арман, по-моему, это прекрасное воспоминание, лучшее в нашей жизни.

— Да, да, — закивал граф де Бодуэн.

Мальчик певец закончил песню на очень высокой ноте. Несколько мгновений присутствующие молчали, а потом, придя в себя, бурно зааплодировали. Констанция тоже хлопала, глядя на счастливо улыбающегося ребенка.

Графиня де Бодуэн взяла Констанцию за локоть. — Пойдем, я представлю тебя королю.

— Королю?

— Да, да, обязательно, — графиня направилась в дальний угол зала, где у окна стоял король Витторио, все так же не оборачиваясь к залу, все так же продолжая смотреть в узкую щель на улицу.

Графиня де Бодуэн подвела Констанцию к королю.

— Ваше величество, — немного скрипучим голосом произнесла старая графиня, — я рада и счастлива представить вам свою невестку графиню Аламбер.

Король Витторио продолжал смотреть в окно, как будто слова графини де Бодуэн относились не к нему.

— Я надеюсь, вы будете счастливы с нами, — наконец произнес король и медленно обернулся.

— Я буду счастлива, ваше величество, в любом случае.

Король Витторио пристально посмотрел в лицо Констанции, и на его губах появилась странная улыбка.

— Но вы счастливы, если думаете так. Констанция поклонилась.

— Да-да, вы должны быть счастливы, — как-то холодновато кивнул король Витторио, — ведь в ваш брачный контракт вложено довольно много денег.

— Это не имеет никакого значения, — ответила Констанция, — мы счастливы с графом даже без денег.

Граф де Бодуэн, который уже подошел к матери и жене, тоже низко поклонился королю.

— Как вас зовут? — король продолжал пристально смотреть в зеленоватые глаза жены своего подданного.

— Констанция, ваше величество. Констанция Аламбер.

— Кон-стан-ция, — по слогам произнес король Витторио и его губы дрогнули, а на лице появилась, наконец, улыбка. — Констанция, — еще раз, как бы пытаясь навсегда запомнить это имя, произнес король. — Интересно, интересно, — задумался король, — а я дал разрешение на этот союз? — на этот раз монарх смотрел в глаза графа де Бодуэна.