— Да, она самая, — подтвердила Мэри, — прелестная девчушка.

— Ты хочешь сказать, прелестная девчушка, которая на твоем дне рождения набила мне проволоки в туфли? Прелестная девчушка, которая орет, как ошизевший мартовский кот и кусается, как собачонка? Прелестная девчушка, которую нельзя подпускать к апельсиновой газировке с добавками, чтобы она случайно не убила других детей?

— Да, и малышка с нетерпением ждет этого дня, — сказала Мэри, словно не слыша моих стенаний. — Ты за ней присмотришь.

— Можно, я возьму с собой ремень?

— Лиззи, — вздохнула Мэри, — ты же любишь детей. Любишь, я знаю.

— Не ем больше одного за раз, — подтвердила я.

Мэри пришлось закруглить разговор, чтобы уделить внимание одной из своих клиенток — звезде мыльных опер (у той случилась истерика — она вдруг обнаружила, что ее героиня сначала целуется с Яном Билом, а потом погибает в автомобильной катастрофе). Но до этого мы успели договориться о встрече на выходных, чтобы пойти выбирать ей свадебное платье. Остаток дня я отработала в состоянии легкого шока.

Хотя я знала Мэри вот уже десять лет и нам обеим было скорее ближе к тридцати, нежели слегка за двадцать, я просто не могла связать воедино понятия «Мэри» и «замужество». В тот день мне пришла в голову мысль, что, сколько бы мы ни общались с человеком, мы все равно видим его таким, каким увидели в первый раз. И никак иначе. Именно поэтому, если вы хотите продвинуться по службе, надо менять фирму, чтобы стряхнуть с себя имидж сотрудника низшего звена. Именно поэтому родители всю жизнь видят вас просто пускающим слюни ребенком, даже если вы рассказываете им, что только что порвали с любимым человеком или что вас избрали членом парламента. Вот почему в моем воображении Мэри — вечная страдалица в драной черной футболке, которую она носила не снимая все то время, что мы учились в колледже. Ну не вижу я ее сказочной феей в свадебном платье, хоть убейте! Думаете, она удивила меня? Еще как! Я удивилась бы меньше, если бы Эдди Иззард объявил, что он «залетел».

В тот же вечер я рассказала Ричарду о предстоящей свадьбе.

— Когда? — спросил он.

Я назвала дату.

— Боюсь, я буду занят, — сказал он, не отрываясь от газеты.

— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Ведь это же через девять месяцев.

— Я пошутил.

— Надеюсь.

Суббота, утро. Первая остановка — магазин «Застенчивая невеста». Конечно, Мэри собиралась шить платье на заказ, но сперва решила ознакомиться с новейшими тенденциями моды в лучших магазинах.

Прямо от входа и до манекенов со свадебными платьями простиралась алая ковровая дорожка, и мои запылившиеся сапоги выглядели на ней просто жалко. Я почувствовала себя Железным Дровосеком из «Волшебника страны Оз», помните, он еще не верил, что дороге когда-то придет конец.

Мэри же, напротив, вела себя, как та чертова Элли. Она так рванула к платьям, словно ее целью было стать первой и единственной застенчивой невестой, которую обслужат сегодня в этом магазине.

— Кто у нас тут невеста? — подлетела к нам продавщица. Как будто и так было не видно, что одна из нас нормальная, а по другой плачет дурдом.

— Я, я, я! — закричала Мэри.

Видимо, сеть свадебных магазинов «Застенчивая невеста» основала бывшая стюардесса, она же и научила сотрудниц краситься. Во всяком случае, наша продавщица выглядела именно как представительница этой профессии. Ее лицо лоснилось от темно-коричневого грима, и невольно возникала мысль, как ее вообще допускают до белых платьев. Но Мэри счастливо щебетала, а продавщица усадила ее в позолоченное кресло с розовой обивкой и протянула буклет с образцами.

— Что именно вы бы хотели? — спросила она.

— Думаю, торт со взбитыми сливками, только без малины, — брякнула я, не очень-то заботясь о вежливости.

Мэри поджала губы и бросила на меня негодующий взгляд, а потом сама обратилась к продавщице:

— Знаете, пусть это будет классическое платье. Не вычурное. Не эксцентричное.

Между прочим, никто ее за язык не тянул. И не скажи она этого, у меня бы не так отвисла челюсть, когда я увидела, на каком платье Мэри остановила выбор. Мария-Антуанетта, и та задумалась бы, не слишком ли это помпезно для грядущего бала. Юбка из тафты была такой необъятной, что Мэри застряла бы даже в самом широком проходе супермаркета «Сейфвей», не говоря уж о небольшой часовне, где ей предстояло венчаться. Представляю, что за платье Мэри выбрала бы, реши она не скромничать, а оторваться на полную катушку!

— Мне нра-авится, — пропела она, поглаживая корсет с толстенной золотой вышивкой — толще, чем на гвардейском мундире. — А как же головной убор?

— Я знаю, что сюда подойдет, — обрадовалась продавщица. И со счастливой улыбкой протянула Мэри жутковатый головной убор, очень похожий на рождественский подсвечник «Питер Блю» времен моего детства (помните, конечно?). Эти подсвечники делали каждый год перед праздниками, перевязывая золотой веревочкой две вешалки и украшая все это мишурой.

— Какая прелесть! — ахнула Мэри.

Я в отчаянии обернулась к продавщице, моля взглядом о поддержке, но та зачарованно смотрела на «Питера Блю», не в силах оторваться, словно ей представился единственный в жизни шанс взглянуть на посмертную маску Тутанхамона.

— Ну и что это, по-твоему, такое? — спросила я Мэри. Мы дружили уже десять лет и, как правило, не обманывали друг друга, если одна из нас примеряла откровенную дрянь. Вот, например, месяц назад Мэри чуть не загнулась от смеха, когда я втиснула себя в узенькие кожаные брючки в «Топ-шопе». Конечно, я была не в восторге от ее реакции, но подумала, что в этом-то и заключается обязанность настоящей подруги — предостеречь от покупки дерьма. Так что сейчас это была, так сказать, услуга за услугу. Мэри, правда, так и не оторвала взгляда от короны.

— Нравится? — спросила продавщица.

Мэри вздохнула:

— Великолепно.

Великолепно? Позовите Малдера и Скалли! В мою подругу вселилось какое-то существо — идиотское Нечто, которое возомнило себя идеальной невестой. И это — Мэри Бэгшот, также известная как Главный Циник. Пессимистка. Женщина с убийственным остроумием. Упакованная в «Версаче» и «Армани». Женщина, которая на расстоянии пушечного выстрела отличит поддельную сумочку «Прадо» от настоящей. Женщина, которой ничего не стоит красиво и с шармом обвести вокруг пальца любого телевизионного продюсера, вставив такой пункт в контракт своего актера, что, вчитавшись, продюсер хватался за голову, да было уже поздно. Но вот на ее пальце появляется кольцо, и она напрочь теряет чувство стиля.

Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть с ужасом на Мэри и продавщицу, которая помогала ей закрепить блестящую тиару на голове под нужным, «девственным» углом. Потом они улыбнулись друг другу и заворковали, точно безмозглые голуби.