Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что случилось с остальным вином папы? – спросил я. – У него было такое прекрасное бордо. А еще книги.
– Предпочтения выдают тебя. Вижу, что книги на жалком втором месте.
– У нас остались некоторые, – сказала мама. – Я сложила их в одной из комнат в дальней части дома.
Как раз в этот момент Бетси внесла суп, и я наконец-то разглядел ее лицо – бледная, большие карие глаза, тонкие губки, сжатые будто в тайной решимости.
Когда она ушла, я попытался догадаться, из чего был суп:
– Определенно, для навара сюда добавили кожаный башмак. И немного золы с…
– Вовсе не смешно, – прервала меня Эффи.
Я очень сдержанно произнес:
– Просто хочу приободрить вас. Знаю, тебе было трудно.
– Что ты об этом знаешь? – сказала она. – Смерть папы ничего не изменила в твоей жизни. За учебу в благословенном колледже продолжают платить. Спасибо дяде Томасу. Полагаю, через несколько недель ты туда вернешься. А мы с мамой так и останемся в этой грязной дыре. Тебе просто не стоит здесь находиться. Почему ты приехал так рано?
Бетси возвратилась за тарелками, и сестра замолчала.
Воспользовавшись возможностью сменить тему, я сказал:
– Вы виделись с кем-то из наших новых соседей?
– Думаешь, здесь есть кто-то, с кем я бы хотела знаться? В этом дремучем болоте?
– Должны же быть те, с кем стоит познакомиться, – сказал я. – Как насчет церкви на Страттон Певерел? Насколько я понимаю, где церковь, там и священник, и большинство из них, несмотря на слабые умственные способности, умеют хотя бы читать.
– Мама, как долго нам терпеть эти детские шуточки? Он вернулся гораздо более несносным, чем раньше.
– Дети, дети, – с упреком произнесла матушка.
– Просто хочу сказать, что в округе наверняка есть какое-то общество и с ним можно сблизиться, коли уж прежние знакомые остались в городе, – сказал я.
– Ты всем казался странным и эксцентричным. В Торчестере у тебя никогда не было друзей. Кроме того противного мальчишки, с которым ты дружил в школе. Он ведь был твоим другом?
Не понимаю, как она могла спросить меня об этом. В Харроу у нас с Бартоломео не было ничего общего. Разве что мы оба были из одного города, и поскольку оба выиграли стипендию, то нас презирали за ум.
– Мама, зачем вы приехали жить сюда? – спросил я.
– О, ради всего святого! – воскликнула Эффи.
– Ричард, мы теперь очень бедные.
– Я все понимаю. Никакой пенсии. Конечно, это меняет дело. Хотя ты ведь должна получать пенсию от Церкви?
– Но я ничего не получаю…
– Почему? Прошло уже два месяца.
– Давайте сменим тему, – сказала мама и посмотрела на Бетси, которая внесла большое блюдо. Служанка сняла крышку и тотчас убежала, словно хотела исчезнуть из комнаты, пока мы с ней не расправились. Мы уставились на наш обед. В густом желеобразном месиве плавало несколько черных комков. Мама нервно ткнула в содержимое большой ложкой и разложила по тарелкам. На вкус оно было ничуть не лучше, чем на вид.
Евфимия вдруг спросила:
– Почему ты не поехал в Лейк Дистрикт? Тебя не ждали еще неделю.
– Ричард здесь долго не пробудет, – сказала мама. – Он собирается навестить дядю Томаса.
– Когда? – спросила сестра.
Мне это надоело. Я сказал:
– Мама, у меня нет наличных, и в данный момент не смею просить деньги у тебя.
Ради собственной забавы я добавил:
– Дяде Томасу придется потерпеть.
– Сынок, я лучше знаю, что тебе нужно делать, – резко произнесла мама.
Потом, словно пытаясь смягчить свои слова, она продолжила:
– Ты пробудешь здесь хотя бы до понедельника, и, когда мы завтра сходим в церковь, ты сам увидишь, что может предложить тебе здешнее общество.
Должно быть, я нахмурился, потому что она продолжила:
– У настоятеля две довольно хорошенькие дочки, и обе приблизительно твоего возраста.
– Нет, мама, определенно нет, – встряла Эффи. – Одной всего четырнадцать или пятнадцать, а другая лишь на год моложе меня.
– Как я сказала, моя дорогая, они приблизительно в возрасте твоего брата.
– Едва ли, – заметил я. – Ты же не думаешь, что у меня может быть что-то с четырнадцатилетней школьницей.
– По той же причине, – быстро вставила Эффи, – старшую вряд ли заинтересует мальчик семнадцати лет.
– Семнадцати с половиной, – заметил я. – Там будет еще кто-то, ради кого стоило месить грязь?
– Там будет дама, которая в церковь ходит под вуалью, – сказала мама. – У нее прекрасный старый особняк на улице Грин. Похоже, она живет одна. В смысле, только со слугами.
– Ну что же, я заинтригован.
– Если завтра будет дождь, то ты можешь сходить один, – произнесла мама.
– Я пойду при любой погоде, – заявила сестра.
– Хочешь поговорить с миссис Куэнс? – нахмурившись, сказала мама. – Тебе все еще нужны билеты?
– О чем ты? – удивился я.
– В начале января в городе будет благотворительный бал, куда Евфимия очень хочет попасть.
– А какое отношение к нему имеет миссис Куэнс? – спросил я. – Кто она?
– Жена настоятеля и председатель организационного комитета бала, – разъяснила мама и повернулась к Эффи. – Однако не думаю, что мы можем себе позволить пойти на бал.
– Я решила, что можем, – довольно резко произнесла сестра.
– Тогда, если завтра будет сыро, нам с тобой в церковь лучше не ходить. О билетах у миссис Куэнс может справиться Ричард.
– И попросить один для себя, – сказал я.
– К тому времени ты уедешь, – выпалила Эффи.
– Неужели?
Мама быстро произнесла:
– Евфимия, надеюсь, в понедельник погода будет сухая.
– Куда ты идешь в понедельник? – спросил я Эффи.
В ответ на ее молчание мама сказала:
– В дом к леди Терревест.
Я вопросительно поднял брови.
– Я знала ее много лет тому назад. Теперь она очень состарилась. Евфимия ее навещает.
– Зачем? – спросил я Эффи.
За сестру ответила мама:
– Чтобы поиграть на пианино и почитать для нее. Леди совсем немощна и не выходит из дома.
Я был удивлен. Эффи не из тех, кто стал бы заниматься такими вещами.
* * *
Когда мы закончили обед, то перешли в лучшую гостиную в передней части дома, где Бетси развела огонь в камине. И очень кстати! Несмотря на мягкую для этого времени года погоду, в доме было холодно. В углу стояло пианино, привезенное с улицы Пребендери. Эффи сразу направилась к нему и начала играть что-то громкое и сердитое.