– Привет, мам, – голос наждачкой прошелся по гортани – вот пришла рассказать про дела.

Ничего! Снова никакой реакции. Все тот же проклятущий писк в унисон ударам моего сердца. Дрожащей рукой взяла мамино запястье. Прохладная кожа, чуть ли не синюшная. От всяческих капельниц на коже множество синяков. Живого места не осталось. Но я понимаю, что только вот так… только с синяками на руках она будет жить. Это все мелочи, потому что в её груди продолжает биться сердце.

Я обязана была найти эти деньги. Я не прощу себе, если не сделаю все, что от меня зависит… и не зависит тоже.

– У меня все хорошо. В универе начались курсовые и зачеты. Ещё немного и каникулы. Стипендию не повышают, гады, – усмехнулась своей реплике, – да, я помню, ты часто так говорила про зарплату. И часто употребляла в одном предложении слова «гады» и «не повышают», – было дико говорить в прошедшем времени, а жжение в груди усиливалось. – Сашка тоже в норме. Так и гуляет ветер в голове. Но он старается исправиться, как может.

Ну, тут я немного привирала. Он не старался от слова совсем. Наоборот, чем дальше, тем хуже становился.

– В общем, я нашла доктора, который согласился тебя посмотреть, – как только я озвучила эту новость, надежда вспыхнула в груди с новой силой. – Нужно будет немного денег, но ты не волнуйся. Мы их найдем, и все-все оплатим. Ты ещё бегать у нас будешь. Как совсем недавно.

Голос сорвался, и я поспешно захлопнула рот рукой. Не хватало ещё показать все свои переживания. Паника врезалась в меня, когда писк приборов ускорился. Это было ненормально! Черт! Трижды черт! Что делать? Врача надо!

Чуть не сшибла тумбочку, пока выбегала из палаты и кричала во все горло, взывая о помощи. Сердце колотилось с бешеной скоростью.

– ПОМОГИТЕ! Кто-нибудь! Нужен врач!

Мне было плевать, что я кого-то потревожу. В голове долбилась мысль, что нужно спасать маму. Потом я извинюсь. Но не сейчас!

Из палаты выскочила медсестра и начала на меня шикать и шипеть.

– Что вы тут орете? Тут вообще-то кроме вас пациенты есть. И их нельзя тревожить. А вы тут истерику закатываете.

– Да, да, простите, но там…– безразличие раздражало, хотелось дать ей пинка для ускорения, – там маме плохо! Помогите! Я не знаю, что делать.

Я беспардонно была отодвинута, и женщина не спеша прошла в палату. А мне хотелось взвыть от этой нерасторопности. Счет шел на секунды! Какого хрена. Блин? Какого… хрена? Только увидев шедшего следом врача, я позволила себя разжать зубы и выдохнуть. Дверь захлопнули перед носом, отрубая меня от мамы. Первым порывом стало войти, но я вовремя остановилась.

Это ни к чему. Я буду только мешать. Пусть профессионалы делают свое дело. Отыскав глазами лавочку, присела в ожидании, когда выйдут. Казалось, прошел не один час, когда наконец отворилась дверь. Я тут же вскочила на ноги и вперила взгляд в доктора.

– На сегодня свидание окончено. Уходите.

– Доктор, скажите, пожалуйста, что с ней случилось? Она…, – сделала паузу, боясь озвучить свое самое сокровенное желание, – пришла в себя?

Доктор не удостоил меня даже взглядом. Будто я не дочь, а какая-то посторонняя и пришла просить милостыню. Будто я не имела права знать про состояние своей матери! Боже, да что вместо сердец у этих людей?

– Нет, мы сделали ей укол успокоительного. Ей нужен сейчас покой. Всего хорошего.

Вот и все объяснение! После этой немногословной реплики он просто развернулся и ушел. А я осталась стоять посреди тихого коридора, отсчитывая вдохи и выдохи.

Возвращалась домой с надеждой внутри. Она грела, словно несмелый огонечек, и боялась погаснуть. Но я не дам! Мне нужно сделать все, чтобы из такой искорки разгорелся пожар. Я уверена, что смогу что—нибудь придумать и найти решение этой нелегкой задачи. И не такие решала!

По подъезду разносился грохот музыки, и я даже знала из какой квартиры. Как же он меня достал! Я кручусь как белка в колесе, чтобы собрать на лечение мамы, а он только и знает, как дома вечеринки и гулянки закатывать. Басы долбили так, словно в доме не было стен. С каждой ступенькой внутри меня от громкости музыки все начинало дрожать. Пол под ногами ходил ходуном. Дверь квартиры распахнулась и на лестничную клетку вывалила толпа в клубах дыма.

Прошло всего полтора месяца с момента несчастного случая, а квартира уже превратилась в бедлам. Каждый раз, уходя в универ, я боялась, что возвращусь в руины. Или приду, а сбережения, которые я так скрупулезно собирала, уйдут на выпивку братцу. Как же я этого боялась! Хранить в банке? Я не знала, когда мне понадобятся следующие лекарства или оплата стационара. Страховка не покрывала практически ничего! Приходилось изворачиваться как змеюке.

– Ни-и-и-и-и-ика, привет, красотка! А я тебя прямо заждался!

Сеня, чтоб его! Дружок Саши и по нелепому стечению обстоятельств, мой воздыхатель. Когда он оказывался рядом, не давал прохода. Мне же в эти моменты хотелось выпрыгнуть в ближайшее окно, а ещё лучше выкинуть туда этого идиота, но это уже подсудное дело.

– Привет, Сень!

Я еле сдержалась, чтобы не скривиться, когда его лапища схватила меня за руку. Вонь перегаром и грязные засаленные волосы вызывали чувство тошноты. Прикусила щеку, чтобы не нагрубить. К черту! Будет только хуже и задержит меня.

– А куда это ты спешишь? М-м-м-м?

Тошнотворный запах, исходящий от дружка братца будил во мне желание тут же заткнуть нос. А его пальцы, которые обхватывали запястье, побуждали скрыться в душе и хорошенько помыться. Но я не рискну при всех этих людях пойти в ванную. Никогда не знала, что может возникнуть у них в голове, и проверять не хотелось. Они не постесняются вломиться ко мне.

Вообще, все эти дружки меня пугали до трясучки. После того как мама попала в больницу, все эти тусовки переехали к нам, и теперь чуть ли не через день я сталкиваюсь вот с такими противными типами.

Я аккуратно начала тянуть  руку, пытаясь освободиться от захвата. Хоть внутри все сковало паникой, внешне я старалась оставаться спокойной. Парень же не упускал случая. Краем зрения я уже увидела, как он поднимает руку, чтобы тронуть меня. Набрала побольше воздуха. Только без паники! Иначе вообще не отвалит.

– Отпусти, пожалуйста.

– А что, недотрога, торопишься? Или брезгуешь?

Желтые зубы обнажились в кривом оскале. Сердце в груди готово было выпрыгнуть, и я с трудом сглотнула вязкую слюну. Ну почему именно он обратил на меня свое внимание?

– Бре-е-е-е-езгуешь.

Взрыв хохота и хлопок двери внизу спасли меня от дальнейших домогательств. Я готова была расплакаться от облегчения, кто бы сейчас ни поднялся. Плевать, если даже это очередные дружки.

– Эй, братан, да че ты с ней возишься? Пошли лучше бухать. Тут артиллерия подвалила.