продолжая настойчиво двигать рукой. Причиняя скорее боль, чем удовольствие! Она терпела, робея прервать эти ласки. Денис напирал, распаляясь! Обычно нежные, теперь его движения напоминали пытку. Он с силой нагнул её, уложив животом на капот. Громко звякнула молния джинсов…

— Дэн! — проскулила она, все ещё веря, что это лишь шутка. Ведь он же не станет вот так?

Он теребил её плоть, жадно двигая пальцами. Ей стало противно и больно! Никогда прежде он не касался её там, и это первое прикосновение не должно было стать таким. Влажный палец нащупал отверстие. Еще лишь секунда, и…

— Нет! — закричала она, что есть сил.

Извернулась, и пнула ногой темноту. Угодив прямо в цель.

— Бля! — простонал Денис и ослабил хватку. — Ты что, охренела?

— Это ты охренел! — сквозь слезы ответила Соня.

Она выпрямилась, одернула юбку. Прижатые к полу его ногой, кружевные трусы теперь напоминали половую тряпку.

Дэн ухватил её за плечо:

— Сонь, ну чё опять-то?

— Я не хочу… так! — призналась она.

— А как ты хочешь? — процедил он сквозь зубы.

Соня медлила, стесняясь озвучить свои фантазии. Ей казалось, что все очевидно! Ведь первый раз — это событие. Изысканная трапеза, а не перекус на скорую руку.

— Блин, ты достала! — злобно выдохнул Дэн, — Мне надоели эти потискивания! Я хочу нормально трахаться!

— Ну и трахайся на здоровье! — огрызнулась она.

— Ну и буду! — яростно выкрикнул он.

Они замолчали. И темнота, насмехаясь, коверкая голоса, озвучила эхом возникшую паузу.

— Может ты думала, что я женюсь на тебе? Типа переспал, а значит, обязан? — голос его прозвучал раздраженно и грубо.

— Денис! Я не…, — робко начала она, желая оправдаться.

— Продай себя на аукционе! Говорят, что целки дорого стоят! — произнес он с издевкой.

— Прекрати! — отозвалась она.

— Строишь из себя… На фиг я вообще с тобой связался? Только время потратил!

Его слова прозвучали больнее пощечины. Слышать подобное от человека, который накануне чуть ли не объяснялся тебе в любви, было невыносимо.

— Да пошел ты! — крикнула Соня.

В этом тесном и затхлом сарае ей стало нечем дышать. Захотелось исчезнуть, сбежать, умереть. Но только не видеть его!

— Вали! — прозвучало вслед.

Достигнув калитки, она замерла и обернулась. Надеясь, возможно, увидеть его? Вот если бы он догнал, если бы обнял её сейчас и сказал, что погорячился…

В темноте, мельтеша огоньками, виднелся бассейн. Опустевший теперь. Все веселье из-за дождя переместилось под крышу беседки.

Глава 2

Давно остались позади ворота Любкиной усадьбы. А Соня все шла куда-то, бесцельно и отупело. Между ног было все еще мокро от его слюны. Хотя мокрым было все вокруг: и крыши домов, и листья деревьев и её сарафан. Забытая в доме джинсовка сейчас оказалась бы кстати!

Можно было вызвать такси и поехать домой. Вернуться назад и отыскать Дашку. Ну, или хотя бы ответить на звонок, пока у смартфона не сдохла батарея. Кто это? Папа? Ведь на часах уже за полночь. Возможно, подруга. Кто угодно, но только не Дэн! Ему не было важно стать первым. Ему было нужно поставить галочку, добавить ее в копилку своих достижений. И хорошо, что она не дала ему!

Хотелось вспомнить что-то плохое, но в памяти, как назло возникали, сменяя друг друга, трогательные картины их встреч. Мишка, подаренный на 8 марта. И самый первый, волнующий поцелуй на балконе. Их совместные фото-приколы, коллекция которых теперь подлежала уничтожению. Как и все переписки, открытки, рисунки, искусно разукрашенные им джинсы. Всё — в мусор!

Соня брела, утирая нос мокрой ладонью. Волосы распушились от дождя и потеряли форму, тушь, вероятно, потекла. Одежда, остыв, стала мерзко-холодной! А назойливый дождь все не прекращался, как будто шел за ней по пятам.

— Эй! — послышалось сзади.

Припаркованный на обочине внедорожник высвечивал фарами мелкую морось. Мужчина замер, внимательно вглядываясь. Погруженная в свои мысли она не заметила его появления.

— Соня? — уточнил незнакомец.

Она отпрянула, пытаясь понять, кто стоит перед ней.

Он приблизился:

— Ты помнишь меня? Я недавно гостил у вас дома.

«Только этого не хватало», — подумала Соня. Похоже, Вселенная решила доконать её окончательно!

В ветровке и джинсах Никита Борисович выглядел проще. Теперь став особой приметой, его борода уже не казалась такой отвратительной.

— Ты что здесь делаешь? — продолжил он свой допрос.

«Отличное окончание вечера», — обреченно решила Соня.

Она равнодушно пожала плечами:

— У нас тут недалеко вечеринка. Выходила воздухом подышать. Сейчас вот пойду обратно.

— Так давай подвезу? — подхватил он.

«Одно другого не лучше», — подумала Соня.

— Нет, спасибо, я сама, — вежливо отказалась она.

Мужчина вздохнул, сунул руки в карманы:

— Тогда позволь проводить тебя?

Удивленная его настойчивостью, Соня, тем не менее, решила не сдаваться.

— Спасибо, не надо!

— Тогда ты иди, а я буду ехать сзади.

Он терпеливо ждал, когда она примет решение. Но вариантов казалось не много. Бежать было поздно! Да и куда?

— Садись-ка в машину, — сказал он мягко.

— Нет! — воспротивилась Соня, отступая назад, в темноту.

Куда он денет её поздно ночью? Конечно же, сдаст с потрохами родителям. Еще и расскажет, в каком виде, и при каких обстоятельствах обнаружил их дочь на обочине.

— Предлагаешь мне усадить тебя силой? — его голос стал жестче.

— Н-не надо… силой, — ответила Соня.

— Тогда сама! — скомандовал он.

А после — скинул ветровку и подошел вплотную, обнаруживая свое превосходство. Тонкий хлопок футболки обхватывал крепкие плечи, повторяя рельеф. В сравнении с ним Соня ощутила себя букашкой. Жалкой и насквозь промокшей!

— Спасибо, — кивнула она, избегая смотреть на него.

Согретая теплом его тела, мужская куртка приятно пахла. Она плотнее укуталась и послушно отправилась следом.

В машине играла музыка. Что-то мелодично-неспешное. Томный женский вокал признавался кому-то в любви.

Он сел и убавил звук:

— Кто обидел тебя?

Соня отрицательно мотнула головой. Какая ему разница?

— Сонь, если кто-то обидел, скажи. Мы накажем его!

Она неохотно подняла глаза. Тусклый свет приборной панели бликовал на его лице, отражался во взгляде, скользил по густым волосам.

— У меня всё в порядке, — прошептала она.

— Сомневаюсь, — он склонился и вставил ключ в зажигание.

Внедорожник, под стать хозяину, большой и хмурый, двигался плавно, как будто парил над дорогой. В уютных объятиях пассажирского кресла Соня расслабилась. Убаюканная джазовой композицией, она мельком наблюдала за ним. За тем, как любовно и бережно сильные руки сжимают увесистый руль. Как внимательно он следит за дорогой, и осторожно, как будто везет ценный груз, входит в каждый крутой поворот.

Его спокойствие было таким заразительным, что у Сони пропало желание плакать. Хотелось парить над дорогой вот так очень долго. Не