– Видал? – прокомментировал обстановку неунывающий орк. – Двести метров в сторону – и все, как и не Харьков. Дыра дырой, будто в глушь заехали. Зато пробок нет!

Таксист довольно ухмыльнулся и бросил машину вправо, огибая очередную выбоину. Машина не возражала: кому приятно бить амортизаторы на встречных кочках?

Они ехали минут двадцать, а картина совершенно не менялась. Заводская стена справа и нежилые кварталы слева. Если бы за заводским забором что-то отдаленно не грохотало, тут царила бы ватная тишина, еле-еле вспарываемая тихим урчанием ухоженного деснинского мотора.

А потом они увидели. Что – Геральт сразу и не понял.

Черная горелая проплешина на дороге; асфальт, превратившийся где в мелкую крошку, где в оплавленный шлак. Чудовищный пролом в фасаде двухэтажного здания, словно на здание свалилось из поднебесья исполинское ядро. Свалилось и растаяло, обнажив проломленные перекрытия и пыльное нутро давно заброшенных комнат. И еще узкая, метра три всего шириной, просека, уводящая в глубь квартала.

– Е-мое! – вымолвил орк, притормаживая, и заливисто присвистнул. – Час назад этого не было.

– Останови-ка, – велел Геральт сухо. Излишне, пожалуй, сухо: таксист-то ни в чем не виноват. Но обращать внимание на мимолетные обиды орка у ведьмака не возникало ни малейшего желания. Впрочем, водила и не обиделся. С готовностью придержал «Десну» и тотчас полез наружу.

– Стой! – одернул его Геральт, выскальзывая из такси. Орк застыл, успев только отворить дверцу.

Ведьмак быстро обошел машину, нашарил в кармане деньги, протянул таксисту десятку и велел:

– Вот, держи. На вокзал я не поеду. А ты разворачивайся и уезжай.

– Почему? – изумился орк.

Геральт посмотрел в его черные и блестящие, как смола, глаза, в которых невозможно было различить зрачки.

– Потому что здесь опасно.

– Опасно? – не понял орк. – Да я тут сорок лет езжу, парень! Ты небось еще и у папаши в штанах не шевелился…

– Видел когда-нибудь такое? – оборвал его Геральт, указав рукой на изувеченное здание. Изувеченное совсем недавно – пыль еще не успела осесть, а разломы на бетонных панелях и торцах перебитых арматурин были совсем свежими, светлыми.

– Здесь – нет, – коротко ответил таксист.

– Если бы увидел, ты бы здесь уже не ездил, – сказал Геральт.

– Почему? – вторично изумился орк.

Ведьмак понял, что на слово таксист ему не поверит.

– Жизнь с тобой, орк. Но учти, я тебя предупреждал. С этой секунды за свое благополучие отвечаешь ты сам и никто иной. Уяснил?

– Тю! – орк поглядел на Геральта как на слабоумного. – А доселе, что ли, ты за мое благополучие отвечал? Чудак ты, человече! Я за тебя отвечал, как шофер, и «Деснуха», лапушка моя.

Геральт пристроил шмотник-рюкзачок за спиной и поудобнее приторочил к боку ружье. Потом проверил на поясе гранаты. Таксист смотрел на него со странной смесью скепсиса и уважения.

– Ты что, на войну собрался? – поинтересовался он.

– Моя жизнь – сплошная война, – Геральт пожал плечами. – Я ведьмак.

– Ведьма-ак? – протянул орк, лицо его вытянулось. – То-то я смотрю, татуировка у тебя странная…

Цветная ведьмачья татуировка, как водится, украшала голову Геральта: у правого уха – угловатая туша карьерного экскаватора, через весь затылок – суставчатая лапа, а у левого – зубатый ковш, нависший над фигуркой живого, не то человека, не то эльфа. Живой казался маленьким и жалким рядом с этим стальным чудовищем. Неведомый татуировщик вдохнул в картинку столько жизни и движения, что казалось, будто ковш сейчас обрушится не то на человека, не то на эльфа, что механические сочленения сейчас лязгнут и оборвут чей-то путь.

– Ну что? Теперь вернешься? – неприязненно спросил Геральт.

– Нет, – решительно выдохнул орк. – В конце концов, мне ведьмаки ничего плохого пока не сделали.

– А вдруг я сделаю?

– Вот сделаешь, тогда и поберегусь, – буркнул таксист.

Геральт молча повернулся и зашагал в зев недавно возникшей просеки.

– Учти, орк, – предупредил Геральт. – Завязнешь, я тебя вытаскивать не буду.

– Больно надо, – огрызнулся таксист и вытащил из внутреннего кармана полотняной куртки небольшой короткоствольный револьвер.

«Ой-йо… – ужаснулся ведьмак. – Пукалка-то ему на что? И как он прожил двести с лишним лет? Неужели все время совал голову в самое пекло, и все время это сходило ему с рук?»

В подобное верилось очень слабо. Наоборот, долгоживущие Большого Киева и других мегаполисов отличались повышенной осторожностью и мнительностью, доходящими порой до сущей маниакальности. Ведьмак принимал это как должное, ибо знал: скорость воспроизводства долгоживущих рас неизмеримо ниже, чем у людей. Жизнь каждого эльфа, орка, гоблина или вирга воистину бесценна. Это люди мрут сотнями, а возрождаются тысячами. У остальных все иначе.

Впереди было тихо, только на территории завода продолжало гулко и размеренно бахать. Молот там работал, что ли? Орк, слава жизни, замолчал, и Геральту представилась возможность подумать. Как всегда, на ходу, потому что ведьмакам свойственно уплотнять время.

Итак, кто же может оставлять такие следы и чинить такие разрушения? Кто или что? Несомненно, это машина, и столь же несомненно – это специализированная машина. Причем не транспортная. Во всяком случае, по основной специализации.

– Эй, – обратился к таксисту ведьмак. – Что это за завод у нас за спинами, а? Ты не знаешь?

– Харьковский тракторный. Хэ-тэ-зэ то бишь. Его уже лет сто не трогают, дурное это место. А там дальше – завод Малышева…

Но завод Малышева Геральта сейчас интересовал мало. Иное дело – ХТЗ.

– Лет сто, говоришь? – задумчиво переспросил ведьмак.

– Ну, может, больше. При технике Биксанте туда снаряжали досмотровую группу, я помню, я их возил. Но что-то у них не заладилось, полгруппы положили, образцов не добыли, а до линий так и не добрались.

– Дикие машины на завод наведываются? – продолжал допытываться ведьмак.

– А то как же! Ночами в основном.

– Ввозят или вывозят?

– Откуда мне знать? – орк сердито передернул плечами. – Что я, гаишник-следопыт, что ли?

– Ты ведь шофер. Тебе ли не понять, порожняк с завода выезжает или груженые?

Орк помялся, потом неохотно ответил:

– Да не присматривался я… Вроде всяко бывает: когда груженые уходят, а когда и порожняк.

– А в грохоте перерывы бывают? Или так и грохочет все сто лет без продыху?

Таксист снова задумался.

– Нет, – протянул он почти без сомнения. – Тут не шибко грохочет, но совсем уж мертвой тишины я тоже не припомню. Что-то там шевелится все время за забором. Маневрирует.

Тем временем они миновали первый замкнутый дворик; просека тянулась дальше, через пролом в дырчатом бетонном заборчике ростом с человека. Слева пролом был аккуратным, почти ровным. Зато справа на заросший жиденькой травкой газон рухнуло несколько лишних секций, а столбики сильно накренились и торчали из земли, словно гнилые зубы. Просека тянулась вперед,