Они хором закричали и начали строить рожи. Они явно ждали, что Сережа прямо сейчас испугается. Но он просто сидел и смотрел.

Марик старался изо всех сил, но не заметил никакой реакции.

– Ка-ка-кажется, он нас не-не-не боится, – шепнул Зипп.

– Или так боится, что онемел от ужаса, – скромно предположила Нежка.

Сережа покачал головой.

– Нет, – сказал он шепотом, – нет, не онемел.

На этот раз испугались сами пугашки.

– Он с нами говорит! – закричала Нежа.

– Он-он-он совсем не испу-пугался! – проикал Зипп.

Марик перестал корчить рожи и с любопытством уставился на странного мальчика – глаза у него были ярко-зеленые и какие-то чудны́е.

«Что это с ним?» – подумал Марик, но в тот же миг рыжая девочка закричала так, что всем пришлось заткнуть уши.

А закричала она потому что Ада и Кэп над ее головой снова поругались, подрались, слетели с паучьей лапы с криками:

– Я самый страшный в лабиринте!

– Нет, я!

Приземлились они ровнехонько на макушку рыжей девочки. Кэп ловко ухватился за помпон, а Ада скатилась вниз и оказалась на плече. Девочка скосила глаза, Ада заметила это и премило помахала рукой.

– Приветик! – сказала она бодро. – Как дела?

Вот в этот момент рыжая и завизжала! И визжала она так, что все обо всем забыли и стали думать только, как бы побыстрее оглохнуть. Потом девочка перестала кричать, отстегнула ремень безопасности и выскочила из поезда. Следом за ней сбежать постарались и другие.

– Без паники, – скомандовал кто-то из взрослых, – хватайте детей и за мной! Я видел, где здесь выход.

Через пару минут лабиринт опустел. Зенгель стоял на улице, кутаясь в черное пальто, и недоверчиво смотрел на Сережу.

– Верните нам деньги! – потребовал папа рыжей девочки. – Это не аттракцион, а сплошное безобразие.

– Вените нам теньги! – попытался передразнить Зенгель, но папа схватил его за ворот пальто и хорошенько встряхнул. Зенгель тут же расплылся в притворной улыбке.

– Уже и пошутить нельзя. Вот, забирайте. Надеюсь увидеть вас еще, – крикнул он вдогонку, потом повернулся к Карре и недовольно застонал.

– Вернуть деньги! Они все еще пожалеют, когда Королева осуществит свой план.

– А когда именно? – с любопытством поинтересовалась Карра, сидя на плече у Зенгеля.

Зенгель схватил ее за хвост и поднес к лицу.

– Не твое воронье дело, – протянул он недовольно, – лучше скажи мне, что ты думаешь о том мальчике, который сидел в первом вагоне?

– Он не выглядел испуганным, – отозвалась Карра. Зенгель нахмурился и подбросил ее над головой.

– Тогда почему ты еще здесь? Лети и проследи за ним. Сейчас же! А мне, – добавил он тихо, – предстоит разговор с этими недоумками – пугашками.

Когда уходили дети, дом возвращался к привычной жизни. Пугашки устроились в гостиной за длинными столиками и принялись за ужин. Марик с удовольствием грыз яблоко и думал о странном госте, который посетил их сегодня.

– Вот бы дети нас не боялись, – пробормотал он задумчиво, – тогда не пришлось бы торчать здесь и работать на Зенгеля.

– И что бы ты тогда делал? – поинтересовалась Нежа, уплетая очередную порцию мороженого. Больше всего на свете она любила мороженое, особенно клубничное.

– Ну… – задумался Марик, – я бы… выступал. На арене цирка! Самый ловкий, самый необычный, самый сальтоделающий и никогда не падающий Ма-а-арик! – прокричал он и поднял руки, как будто ждал аплодисментов.

– А какие у тебя были бы номера? – продолжала допытываться Нежка.

Марик снова задумался.

– Ну… я бы… я бы укрощал дикого дракона!

– М-меня?! – удивился Зипп.

– Его? – рассмеялась Нежа.

– Ну а что? – продолжал Марик. – Разве не здорово? Вы только представьте: каждый день пахнет попкорном, все яркое, красочное, и дети смеются, а не визжат от страха. По-моему, цирк – отличная идея!

– Цирк?! – в лабиринт вошел Зенгель, еще больше побледневший от злости. – Какой цирк?! – завыл он. – Какое веселье?! Вы же злодеи. Зло-де-и!

– Не злодеи, а потомки злодеев, – поправил Марик.

– Думаешь, я не помню?! – простонал Зенгель в ответ. – Были бы вы хоть чуть-чуть такими же страшными, как ваши предки, мы бы не теснились в этом полуразрушенном доме и не зарабатывали деньги, пугая детишек! Вот ты бы, – он ткнул пальцем в Нежу, – заморозила всех продавцов мороженого и пообещала, что не разморозишь, пока нам не выдадут замок… нет, лучше два замка! Два замка и один загородный дом.

Нежа как ни в чем не бывало ела мороженое.

– А ты бы, – продолжал он, указав на Зиппа, – ты бы зажаривал врагов до хрустящей корочки! Или хотя бы шашлыки нам готовил!

Зипп испуганно втянул голову в плечи.

Ну а ты! – Зенгель с тоской взглянул на Марика. – Твой предок – самый ужасный в мире злодей. Да одно его имя наводило на людей такой страх, что все боялись его спрашивать. А ты, славный потомок, только и думаешь что о каком-то цирке.

– Не о каком-то, а о самом лучшем в мире! – насупился Марик.

– Бездари! – продолжал причитать Зенгель. – Неумехи. Даже хуже! Гораздо хуже! Вы все… – он выдержал театральную паузу, – вы все добрые!

В лабиринте зашептались.

– Да как вы смеете?! – возмутилась Ада. Она вышла в центр зала и подбоченилась, – мы старались как могли!

– Да и детишки визжали как оглашенные, разрази меня гром! – добавил Кэп.

– Визжали, да не все! – нахмурился Зенгель. Он снял очки и подышал на темные стекла. Затем принялся протирать их огромным носовым платком. – Был один мальчик, который только смотрел на вас и молчал, как будто ему совсем не страшно. Ведь так, Ма-а-арик?

Марик опустил голову. Он не любил пугать детей. Он, говоря по правде, ненавидел пугать детей даже больше, чем холодную манную кашу. Но до сегодняшнего дня ему всегда легко удавалось напугать ребенка. Видимо, пугашки были подвержены магическому воздействию, потому что дети убегали при одном только их виде. Даже если пугашки не делали ничего плохого. Да даже если делали хорошее – например, раздавали конфеты. Но на этот раз… на этот раз мальчик не испугался.

– Мы не виноваты! – упрямо заявил Марик. – Мы все делали как обычно. Это с этим ребенком что-то не…

– Цыц, – перебил его Зенгель.

– Да я вообще не понимаю, зачем мы их пугаем?! – взорвался Марик. – Ну дети и дети, пусть себе живут!