Я слышал, как шуршал микрофон, когда Чарли осторожно просовывал его в только что просверленное отверстие. Время от времени он останавливался, слегка вытаскивал его назад и снова толкал вперед. Когда микрофон вплотную приблизился к обоям, я расслышал голос женщины, бормотавшей что-то своему ребенку, и голос мужчины, стонавшего в агонии. Должно быть, это тот, кто получил пулю в живот во время первого штурма.

Приближалось время уходить. Чарли закрыл трансформатор, а я прикопал антенну в землю и присыпал ее мусором и пылью. Чарли на прощание прошелся по прилегающей территории лучом своего фонарика, а мы немного замели следы, после чего начали свой путь ползком обратно к БМП.

В моем наушнике раздавались голоса: мужчина бормотал отрывки из Библии, а ребенок хныкал и все просил дать ему глоток воды.

Мы сделали свое дело.

Теперь пришло время вручить наши игрушки американцам.

Звуки поросячьего визга продолжались всю ночь. Мы практически не могли спать, — и это притом, что мы находились более чем в шестистах метрах от места событий. Одному дьяволу известно, как чувствовали себя более ста мужчин, женщин и детей, находившихся совсем рядом с источником этого беспрестанного визга.

Было все еще темно. Я расстегнул свой спальный мешок ровно настолько, чтобы в холод можно было высунуть руку, и, поднеся запястье поближе к лицу, нажал на кнопку подсветки на часах. Было 5.38 утра.

— Пятьдесят первый день осады горы Кармел, — я толкнул человека, лежавшего в спальном мешке рядом. — Добро пожаловать в очередной день в раю!

Энтони зашевелился.

— У них что, пластинку заело, черт подери? — было дико слышать, как он ругается на идеальном оксфордском английском.

— В чем дело, дружище? У тебя есть какие-то пожелания?

— Да, — из мешка появилась его голова. — Черт, да вытащи же ты меня отсюда!

— Это ты кому?

Но шутка осталась незамеченной.

— Который час?

— Полшестого, дружище. Кофе будешь?

Он простонал, усаживаясь поудобнее. Тони не привык спать в таких условиях. Он принадлежал к чистюлям в белых халатах, которые сидели в своих лабораториях, переставляя пробирки над горелками Бунзена. Он не был бродягой вроде меня, с зубами, не чищенными так давно, что они успели зарасти мхом, и носками, будто сделанными из картона.

— Вчерашние газеты назвали это осадой Горы Катаклизм, — произнес Энтони. — «Заклание овец» будет точнее, я бы сказал. — Он это сказал от чистого сердца. Ему совершенно не нравилось то, что здесь происходило.

После того как мы установили подслушивающие устройства, никто не обращал на нас внимания. Всем было наплевать на британцев, посланных в Уэйко «наблюдать и консультировать». Мы были просто дополнением к испрашиваемым средствам. После трехдневной консультации с руководством базы в Херефорде, которое в свою очередь консультировалось с Министерством иностранных дел и с посольством в Вашингтоне, Чарли и Полу-Зад улетели обратно в Англию. Мне же сказали остаться и приглядывать за Тони. Возможно, американцы все еще собирались использовать те штуки, которые мы привезли с собой.

Я перевернулся и зажег нашу маленькую походную газовую плиту, затем потянулся за чайником. Плита в какой-то мере создавала ощущение домашнего комфорта. Зубной щетки в поле зрения не наблюдалось, чем, вероятно, объяснялось, почему янки держались от нас на расстоянии.

Я посмотрел на улицу через пулевое отверстие в одной из стен трейлера, который последние пять дней был нашим домом. Темноту техасской прерии разрезали лучи прожекторов. В этих танцующих лучах БМП окружили цель, словно индейцы вагон поезда. Участники операции по психологическому воздействию на противника продолжали превращать жизни тех, кто был внутри, в ад на земле. Средства массовой информации подобрали всему этому максимально точное название — мы были на пути к Апокалипсису.

«Поместье», как федералы называли постоянное место сборищ членов религиозной секты «Ветви Давида», состояло из нескольких одноэтажных деревянных строений, двух трехэтажных жилых домов и внушительных размеров водонапорной башни. Кто-то другой описал бы это как религиозное сообщество, но ФБР это не устроило бы. Последнее, чего им не хватало в этой операции, так это сумасшедшей погони — настолько сложной она была.

Когда дело доходит до осады, существует правило десяти дней: если за это время с ситуацией справиться не удается, тогда действительно запахнет жареным. И мы пять раз пытались сделать невозможное. Скоро что-то должно было случиться. С каждым днем дела становились все хуже и хуже.

Оглушающие, душераздирающие крики внезапно прекратились. Тишина стала ошеломляющей. Я выглянул на улицу через пулевое отверстие. Три из четырех БМП сбились в кучу у автостоянки. Стукачи из бывших членов секты рассказали, что внутри зданий разрешалось хранить не все вещи, поэтому многие члены этой секты держали личные вещи в багажниках своих машин.

Первая БМП двинулась вперед, с трудом преодолела ограждение и двинулась дальше. Я еще раз подтолкнул Тони.

— Твою мать, ты посмотри на это!

Тони приподнялся и сел.

— Они разбивают все машины и автобусы.

— Что они, черт подери, пытаются сделать?

— Понравиться телевизионщикам и сформировать у людей выгодное для федералов мнение обо всем происходящем, наверное.

Мы наблюдали за этими «гонками с выбиванием» до тех пор, пока в чайнике не закипела вода.

Как только разбили последнюю машину, БМП снова развернулись. Они начали наматывать круги вокруг поместья. Тотчас из их громкоговорителей раздались животные звуки.

Возле нашего трейлера куда-то спешили люди: кто-то направлялся в туалет, кто-то в душевые кабинки, кто-то в столовую. На территории в семьдесят семь акров развернулся целый палаточный город. Это армия может воевать на голодный желудок, а американская полиция и ФБР должны были ездить на лимузинах и получать сверхурочные.

Нужно было удовлетворять требования массы людей. Полицейский спецназ, группы антитеррора, федеральные маршалы, местные шерифы — здесь было полно народа. Не меньше четырех штабов раскинулось на территории лагеря. Штаб группы «Альфа» находился по соседству с нашим трейлером, перед тремя остальными стояли собственные задачи. В этой прерии шерифов было больше, чем индейцев, и казалось, что никто ни за что не отвечал. И, что еще хуже, каждая собака здесь явно хотела пострелять из самых больших и самых уродливых военных игрушек, существовавших на земле.

Операция приобретала размах выставки вооружений, и, чтобы посмотреть ее, здесь собралось столько зрителей, что и рок-фестиваль бы позавидовал. Целые эскадрильи блестящих автомобилей выстроились по ту сторону кордона. Зеваки приезжали отовсюду, чтобы провести отличный денек на свежем воздухе. Они усаживались на крыши своих автомобилей, доставали бинокли и получали удовольствие. Здесь даже открылась импровизированная ярмарка, где в палатках продавали все, что можно продавать: от хот-догов и переносных печек до футболок с надписью «Давидианцы — ФАКАТО 4:0».