Они въехали в долину. Здесь царил полумрак, отвесные глинистые стены нависали над тропой, угрожая обвалом. Высохшее русло реки было хорошо заметно на бесплодной глине. Поверхность глины была покрыта следами зверей, зачем-то забегавших в это пустынное место. Эзер-эльтебер смотрел на эти следы и пытался догадаться, какой зверь тут пробежал. Ему, опытному охотнику, это было нетрудно сделать. Вот след сайгака, рядом цепочкой протянулся след корсака – степной лисицы. А это отпечатки лап волка. Но волка ли? Уж больно крупный зверь тут побывал, таких волков в степях Хазарии отродясь не видели. И снова неприятным холодом обволокло сердце, суеверный страх ожил с новой силой. Одному Всевышнему известно, что их ожидает в конце этой мрачной долины. Его арсии, конечно, отличные воины, но и они всего лишь люди…

Солнце почти зашло за горизонт, облачное небо стало винно-красным, навстречу непрошеным гостям в долину ворвался резкий порывистый ветер, накрыв всадников облаками едкой соленой пыли. Кони зафыркали, захрапели, начали пятиться назад. На мгновение Эзер-эльтеберу показалось, что в вое ветра он слышит какие-то пронзительные нечеловеческие стоны, и его опять обдало жаром. Однако ветер стих так же внезапно, как и поднялся, а еще через мгновение пыль улеглась, и сотник увидел в нескольких саженях прямо перед собой соленое озерцо. По берегам его кругом стояли каменные столбы, каждый в три человеческих роста высотой, обтесанные кем-то так, что напоминали они человеческие фигуры – странные, безобразные, неуклюжие и вместе с тем величественные. Некоторые из этих каменных болванов были повалены и только частью торчали из окружавшего озеро безжизненного щебня. А еще на одном из идолов сидела большая степная сова и равнодушно наблюдала за горсткой нахальных людей, осмелившихся проникнуть в запретную долину. То, что пугливая птица не улетела и продолжала спокойно сидеть на каменном изваянии, показалось Эзер-эльтеберу дурным предзнаменованием.

– Господин? – услышал он негромкий голос Мервана.

– Остаемся в седлах, – так же вполголоса, почти шепотом скомандовал Эзер-эльтебер. – Оружия не обнажать, здешний хозяин не любит непочтительности.

– Здешний хозяин? – Мерван что-то проговорил по-арабски, подул себе за пазуху, потом добавил уже по-хазарски: – Это, наверное, сам Иблис. Только он может здесь жить.

– Однако сейчас мы в его руках.

– Я понял, господин.

Эзер-эльтебер посмотрел туда, где мгновение назад сидела сова, но птица исчезла. Его опять начал одолевать страх. В повисшем над озером молчании было что-то зловещее. Сумерки сгущались, и в долине стало совсем темно. Стоять на месте не имело смысла. У Эзер-эльтебера внезапно появилась мысль, что за озером должно что-то быть, какая-то тропа, которая поведет их дальше, к обиталищу Черного шамана. Однако миг спустя его Каратемир испуганно заржал и попятился назад. Еще через секунду Эзер-эльтебер увидел, как один из истуканов обзавелся густой черной тенью, а потом тень отделилась от камня и шагнула навстречу всадникам. Это был худой щуплый старик с иссохшим лицом, в широкой облезлой шубе и конической шапке, обвешанной металлическими и костяными амулетами. Эзер-эльтебер отчетливо услышал звон этих амулетов, когда старик вышел на тропу – значит, перед ним был не призрак. Потом послышался скрипучий тихий смех.

– Эзер-эльтебер! – Старик сложил руки на груди, покачал головой. – Я знал, что Каган пришлет именно тебя. Только настоящему воину дано пройти Тропой Мертвых.

– Каган прислал тебе почтительный привет и пожелание долгой жизни, Араха, – ответил сотник, не зная толком, как себя вести, спешиться или остаться верхом. – Я твой слуга, и я привез тебе дары от Ослепительного.

– Дары, кхе-кхе? Давно мне не подносили даров. Почет и уважение всегда приятны, кхе-кхе!

– Золотые слова. – Эзер-эльтебер все же спешился и, встав перед колдуном на колени, коснулся лбом холодной глины. – Прими же и мое почтение. Склоняюсь перед твоей мудростью, о Араха!

– Ты почтителен, – произнес шаман, и в его голосе прозвучало удовлетворение. – Это похвально. Гибкая спина спасает шею от острого железа. Я предсказываю тебе великое будущее, мальчик.

– Ныне мое будущее зависит от твоих слов, повелитель. Но сначала прими дары.

Колдун равнодушно наблюдал за тем, как арсии извлекают из переметных мешков и складывают к его ногам дары владыки Хазарии – штуки драгоценных персидских и индийских тканей, ларец тонкой работы с серебряными монетами, чеканную посуду, бронзовую курильницу для благовоний, сами благовония в дорогих шкатулках, искусной работы доску для игры в чатранж,[5]вырезанную из слоновой кости, золотые цепи, кольца, браслеты и просто слитки золота и серебра. А потом он сказал:

– Каган выказал щедрость, и это мне по сердцу. Но я здесь не вижу дара, который был бы мне дороже всех этих золотых и серебряных безделушек.

– Какого же, о почтенный?

– Крови.

Эзер-эльтебер вздрогнул.

– Крови? – переспросил он. – Крови жертвы?

– Да. Разве ты не знаешь, что духи бездны больше всего любят кровь? Она алеет ярче, чем эти шелка, она драгоценнее золота и серебра, ароматнее благовонных курений и слаще индийского сахара. А ты не взял с собой ни жертвенного животного, ни раба, которого можно было бы умертвить.

– Я твой слуга, Араха. Прости меня.

– Это не твоя вина. – Старик снова тряхнул головой, зазвенев амулетами. – Ныне в Хазарии многое изменилось. Знать и черный народ отвернулись от старых богов, и вера наших предков забывается. Ты сам, Эзер-эльтебер, принял веру чужеземцев, и воины твои не хазары. Это плохо. Наш народ больше не верит ни в Ульгеня, ни в моего господина Эрлика. Древние алтари позабыты, не осталось людей, умеющих говорить с богами и передавать народу их волю. Видишь, ты ехал ко мне без жертвенного животного. О чем это говорит? Мы забыли, кто мы, откуда ведем свое происхождение. Мы хазары только по названию. Говорю тебе – боги разгневаны на нас, и час воздаяния за отступничество недалек. Он будет, этот день огня и плача, будет! Я увижу его, я знаю.

– То, что ты говоришь, о почтенный, разрывает мое сердце.

– Храбрый Эзер-эльтебер! Благородный Эзер-эльтебер! Почему ты еще не тумен-тархан?[6]Почему Каган Ослепительный не возвысил тебя по делам твоим? В прошлую войну с руссами ты прославил себя подвигами.

– Каган возвысит меня, если ты соблаговолишь объяснить его сон, – ответил сотник, радуясь возможности наконец-то заговорить о деле, с которым он сюда ехал. – Ты велик, тебе ведомы тайны сновидений. Только ты можешь снять пепел сомнения с сердца Ослепительного. Ему снилось…

– Нет нужды пересказывать мне сон Кагана, – неожиданно сказал колдун, протянув к Эзер-эльтеберу руку с костлявыми пальцами и острыми длинными ногтями. – Я знаю его. Кагану снилось, что волк и волчица рвут на части тело беркута на площади перед дворцом Каганов в Итиле.