Равик открыл свою комнату.

– Присядьте. – Он указал на красный диван. – Я сейчас.

Он отворил застекленную дверь, ведущую на узкий балкон, перелез через железную решетку на соседний и попытался открыть дверь. Однако она была заперта. Разочарованный, он вернулся в комнату.

– Ничего не выходит. Раздобыть номер не удалось.

Женщина сидела в уголке дивана.

– Можно мне еще немного побыть здесь?

Равик внимательно посмотрел на нее. Ее лицо словно распадалось от усталости. Казалось, ей не подняться с места.

– Можете остаться.

– Только на минутку.

– Можете даже тут переночевать. Это самое простое.

Женщина будто не слушала его. Она медленно, почти машинально покачала головой.

– Оставили бы меня на улице. А теперь… мне кажется, теперь я не смогу…

– И мне так кажется. Оставайтесь и ложитесь спать. Это самое лучшее. А завтра посмотрим. Женщина взглянула на него.

– Мне бы не хотелось…

– Господи, – сказал Равик. – Да вы ничуть меня не стесните! Сколько раз тут уже ночевали люди, не знавшие, куда им деваться. В этом отеле живут беженцы. Ночные пришельцы здесь никого не удивляют. Ложитесь на кровать. Я устроюсь на диване. Мне не привыкать.

– Нет, нет… я просто посижу. Если только вы разрешите, мне этого вполне достаточно.

– Ну, как хотите.

Равик снял пальто и повесил на вешалку. Потом взял с кровати одеяло с подушкой и придвинул к дивану стул. Он принес из ванной купальный халат и бросил на спинку стула.

– Вот, – сказал он, – все это вам. Могу еще предложить пижаму – она в комоде. Больше я вами не занимаюсь. Если хотите – примите ванну. А мне еще надо кое-что сделать.

Женщина покачала головой.

Равик остановился перед ней.

– А плащ все-таки снимем, – сказал он. – Насквозь промок. Да и берет тоже. Дайте-ка сюда.

Она отдала ему плащ и берет. Он положил подушку на валик дивана.

– Это под голову. Стул – чтобы не свалились во сне. – Равик придвинул стул вплотную к дивану. – А теперь еще туфли… Уж конечно, тоже промокли. Того и гляди, простудитесь. – Он снял с нее туфли, достал из комода пару шерстяных носков и надел ей на ноги. – Так, теперь еще куда ни шло. Даже в самые тяжелые времена надо хоть немного думать о комфорте. Старое солдатское правило.

– Спасибо, – сказала женщина. – Большое спасибо.

Равик прошел в ванную и открыл краны. Вода полилась в умывальник. Он развязал галстук и рассеянно оглядел себя в зеркале. Проницательные, глубоко посаженные глаза; узкое лицо – оно выглядело бы смертельно усталым, если бы не эти глаза; резкие складки, прочерченные от носа к уголкам рта, и неожиданно мягкий рисунок губ, а над правым глазом – длинный, в мелких рубчиках шрам, теряющийся в волосах.

Телефонный звонок всполошил его.

– Черт возьми! – Он и вправду обо всем позабыл. С ним это случалось – полное погружение в собственные мысли. А тут еще эта женщина.

– Иду! – крикнул Равик. – Испугались?

Он снял трубку.

– Что?.. Да. Хорошо… да… конечно… да…

все будет в порядке… да. Где? Хорошо, сейчас же еду. Горячего кофе, и покрепче… да…

Он осторожно положил трубку и, задумавшись, присел на край дивана.

– Мне надо уйти, – сказал он. – Срочно.

Женщина тотчас поднялась. Она слегка качнулась и ухватилась за спинку стула.

– Нет, нет… – Равика тронула эта покорная готовность. – Оставайтесь здесь. Я должен уйти на час-другой, не знаю точно на сколько. Непременно оставайтесь.

Он надел пальто. На какой-то миг мелькнуло подозрение, но Равик его тотчас же отогнал. Эта женщина не станет воровать. Не из тех. Таких он знал слишком хорошо. Да здесь и украсть-то нечего. Равик был уже в дверях, когда женщина спросила:

– Можно мне пойти с вами?

– Нет, никак нельзя. Побудьте здесь. Берите все, что понадобится. Если хотите, ложитесь в постель. Коньяк в шкафу. Спите…

Он повернулся.

– Не выключайте свет, – торопливо проговорила она.

Равик отпустил дверную ручку.

– Боитесь? – спросил он.

Она кивнула.

Он показал на ключ.

– Заприте за мной дверь. Ключ выньте. Внизу есть запасной.

Она покачала головой.

– Не в этом дело. Только, пожалуйста, оставьте свет.

– Ах, вот оно что! – Равик испытующе посмотрел на нее. – Да я и не собирался его выклю – чать. Пусть горит. Мне это знакомо. Было и у меня такое время.

На углу улицы Акаций ему попалось такси.

– Улица Лористон, четырнадцать. Скорее!

Шофер развернулся и поехал по авеню Карно. Когда они пересекали авеню де ля Гранд Арме, справа выскочила маленькая двухместная машина. Столкновение было бы неизбежным, не будь мостовая мокрой и скользкой. Резко затормозившую малолитражку занесло на середину улицы. Такси едва не задело ее радиатором. Легкий автомобиль закружился, как карусель. Это был маленький «рено», за рулем сидел мужчина в очках и черном котелке. При каждом повороте мелькало его бледное возмущенное лицо. Наконец машина перестала вертеться и устремилась в направлении Триумфальной арки, высившейся вдалеке подобно гигантским вратам Аида; «рено» напоминал маленькое зеленое насекомое; из него высовывался бледный кулак, грозивший ночному небу.

Шофер обернулся.

– Видели что-либо подобное?

– Да, – ответил Равик.

– Какого черта этот тип в котелке несется ночью как угорелый? Главное дело – котелок напялил!

– Он прав. Ведь он ехал по главной магистрали. Зачем же ругаться?

– Ясно, прав. Потому-то я и ругаюсь.

– А что бы вы сделали, если бы он в самом деле был неправ?

– Тоже ругался бы.

– Вижу, вы не прочь отвести душу.

– Но тогда бы я ругался по-другому, – заявил шофер, сворачивая на авеню Фош. – С большей уверенностью. Понятно?

– Не совсем. Сбавляйте скорость на перекрестках.

– А я что делаю? Мостовые как маслом смазаны, будь они неладны! А зачем вы, собственно, спрашиваете, если все равно не хотите меня слушать?

– Потому что я очень устал, – нетерпеливо проговорил Равик. – Потому что сейчас ночь. По – тому что, если хотите знать, все мы словно искорки, гонимые неведомым ветром. Езжайте быстрее.

– Вот это другое дело, – заметил шофер и с некоторым почтением коснулся пальцами козырька фуражки. – Теперь все понятно.