– Не могу припомнить день, в который ты осталась бы довольна людской кухней, – сказал Кай, следуя ее примеру.

– И не трудись. Вашей смертной пищей можно разве что поддерживать силы. Но уж ждать хотя бы какого-то удовольствия от этой, с позволения сказать, еды попросту невозможно.

– То-то ты уплетаешь эту мерзопакостную пищу за обе щеки без всякого стеснения и недовольства!

– Участь побежденных, милый. Когда ваши рати ввалились в Ойкумену, как орава пьяных матросов в бордель, мы предложили вам магию, центральную канализацию и бумагу, а вы нам – блюда из перегнившего мяса, лобковых вшей и туберкулез.

– Какая же ты все-таки злая.

– И неточная, – вставил Рамил, вытирая пальцы о край скатерти, заменявшей и салфетку, и, судя по не отмытым пятнам, носовой платок. – Центральную канализацию все же изобрели дворфы.

– Рамил-занудина! Такую красивую фразу портишь.

– Прости, не удержался.

– Теперь придется придумывать что-то не менее хлесткое.

– Можешь, допустим, заменить на «чувство прекрасного».

– Неплохо для начала. Но ты теперь мне должен.

– Посмотрим.

– Майриэль очень жадная, – глубокомысленно вставил Паки.

– А ты вообще молчи, молотобоец. Раз золотой ты платить не собираешься, значит, будешь на эту сумму чистить моего коня. Так что тебя ждут три веселых месяца, дорогуша.

– Паки подумает.

– У Паки нет выбора, – передразнила она его.

– Пожалуй, я вас покину ненадолго, – сказал Кай. – Пока не оказалось, что и я кому-то что-то задолжал.

Неприметная дверь вела из эркера на задний двор. Узкий проход между стеной харчевни и забором выводил к конюшне; рядом располагались небольшая кузница и отхожее место.

На обратном пути Кай заглянул в конюшню – проверить, насколько усердно мальчишка-конюх занимается лошадьми. Проинспектировав седла с притороченными к ним пожитками, аккуратно сложенные в одном месте, он добавил к награде еще медяк и наказал не трогать щит. Про лук и стрелы говорить не было нужды – подозрительная Майриэль не расставалась со своим горячо любимым оружием без особой надобности.

Вернулся Кай через главный вход, отметив изменения в количестве посетителей. К бандитским дворфам присоединились не менее бандитские люди и полуэльфы, из двух давешних неприметных типов остался один. За столами собралась компания из уставших, но довольных крестьян и ремесленников, что-то громко обсуждавших между собой. Два небогатого вида купца с тремя охранниками проводили незнакомца недовольными взглядами – видимо, тоже хотели попасть в эркер. Печальный рыцарь с поперечной балкой на выщербленном щите скользнул по Каю взглядом и вновь обратил все свое внимание на тушеную репу, составлявшую его более чем скромный завтрак.

– Ну как? – спросила Майриэль, когда Кай вернулся в эркер и закрыл за собой дверь. – Обстановка стала более интересной?

– Все идет своим чередом.

Следом за Каем явился трактирщик с помощницей, а с ними прибыла и вторая часть заказа, не менее сытная, чем первая. Так что в эркере снова наступила благостная тишина, прерываемая стуком ножей и суровым мужским чавканьем.

– Что ж, – подвела итог Майриэль, когда вторая часть трапезы подошла к концу. – План ясновельможного короля действует. Мы мчались почти без перерыва двое суток, уставшие и голодные наелись от пуза, да еще и сдобрили все это изрядным, как он надеется, количеством вина. Теперь мы должны быть мягкими и податливыми, и его величество сразу же сможет раскусить, что мы за птицы, на чем нас можно поймать и какую долю правды доверить.

– Согласен, – поддержал Рамил. – Ходят слухи, что король любит спаивать своих собеседников, чтобы получше их узнать. Как говорится, что у пьяного на языке…

– …то у римайского короля в кармане, – докончил Кай, наливая себе вина. Подняв оловянный кубок, он провозгласил: – За успех нашего будущего мероприятия, дама и господа, каким бы опасным и прибыльным оно ни было!

Кубки стукнули. По чести сказать, вино в них плескалось на самом дне. Да и из заказанных бутылок открыта была только одна. Все-таки расслабляться никто пока не планировал. По крайней мере, до встречи с его величеством.

Столько раз поминавшийся король соизволил явиться только по прошествии часа. Видимо, трактирщик все же был у него на содержании, точнее, на содержании у господина Деверо, королевского советника по безопасности, потому что времени с того момента, как Кай нарочито громко провозгласил тост за мир в Ойкумене, прошло примерно столько, сколько требовалось, чтобы добраться из королевской резиденции до конспиративной конюшни, пересесть на конспиративных коней, въехать во двор «Стремительного вепря» и пройти со двора между задней стеной и забором в эркер, минуя общий зал.

Первыми вошли двое гвардейцев, в угоду все той же конспирации сменившие тяжелые панцири на легкие кольчуги, а гордые алые плащи – на бурые накидки. Однако мечи с резными головами орлов на рукоятях – гербом Римайна – они сменить не удосужились или этого не позволило воинское упрямство, в смысле, честь.

Следом вошли четверо. Первым шел невысокий коренастый человек с гордым горбоносым профилем и пышными усами. Простую одежду темных тонов, которую выбрали для того, чтобы скрыть высокое положение, сшили настолько умело, что не оставалось никаких сомнений в стоимости услуг изготовившего ее портного. К тому же на щегольской прическе остался еле заметный след от венца или короны.

Следом шел высокий тощий человек с непроницаемыми водянистыми глазами. Сутулый, нескладный, он был облачен в плотный темно-серый плащ и черную шапочку. Узкое лицо обрамляла аккуратная острая бородка, а усы он выбрил тонко и вызывающе. В руках вошедший нес потертую кожаную папку-портфель. Имя этого усталого человека было Андреус Деверо, он обладал репутацией умелого и безжалостного дознавателя, опытного борца с заговорами и истинного мастера шпионских интриг. Ни у кого не возникало сомнений, что половина указов и речей его величества исходила из кабинета Деверо. Некоторые полагали, что, скорее, речь должна идти не о половине, а о двух третях – но такие благоразумно помалкивали.

Двое их спутников принадлежали к прославленному цеху чародеев.

Старший из них, дряхлый на вид старец, был, подобно Рамилу, облачен в серую хламиду, хоть и куда более роскошную по покрою и ткани, и опирался на ветхий посох. На шее у него висел гильдейский знак придворного чародея с королевским гербом – орлом на темном поле, усыпанном звездами.

Второй – молодой человек не старше Паки, носил темную робу, и посох его, похоже, еще не стал для него привычным, хотя он и пытался этого не показывать.

Судя по мелькнувшим в закрывающейся двери силуэтам, не менее трех гвардейцев остались охранять на улице.

– Его величество Арчибальд Второй Накрамис, правитель Римайна, Оклайма, и Тихих Земель до мыса Рин, – тихо изрек Деверо.