Лодья плавно огибала скалу, открывая взглядам небольшую укромную заводь. Корабль нурманов, накренившись, стоял, наполовину вытащенный на берег. Мачта и весла убраны…

– Точно, пустой, – подтвердил Велько. – И на берегу никого.

– Дыма нет… – слышались голоса гребцов.

– Может, засада?

– Ладно, Богша, правь к берегу, – приказал кормчему Нежата, обшаривая взглядом прибрежные заросли. – Я узнаю его – это драккар Арнгрима Везунчика, мы с ним не враги… Но как его вообще сюда занесло?

Братья переглянулись. Арнгрим Везунчик, молодой морской ярл, недавно получил от могущественного отца свой первый драккар, набрал хирд и горел жаждой подвигов. Он что, тоже решил заняться поисками Великого Хауги?

– Если он нас опередил, может выйти паршиво, – с досадой сказал Нежата. – Гляди, сейчас завернем за мысок, а навстречу – нурманы с нашей добычей!

– Меня другое больше занимает, – пробормотал его брат, – откуда Везунчик вообще узнал о Хауги?

Тем временем кормчий переложил рулевое весло, направляя лодью к берегу. Есть там нурманы или нет – а по словам карелов, эта заводь здесь единственная годная для стоянки. А куда на ночь глядя выведет извилистая теснина Прорана – одним богам ведомо…

Медленно и осторожно опуская в воду весла, гребцы направили лодью в тенистый затон. Березы нависали над водой, крепко держа корнями тощую землицу, которую здешние холодные ливни норовили смыть со скал. Киль мягко уткнулся в придонный ил. Гребцы убрали весла и поднялись, готовясь вытащить нос лодьи подальше на берег. Молодой карел Руско, племянник Кевита, спрыгнул первым на особенно удобно торчащий из воды камень.

– Вон к той березе привяжи, – велел Богша, собираясь кинуть ему причальный канат.

– Кидай! – крикнул Руско, взмахнул руками… и плюхнулся в воду.

На лодье захохотали. Юный карел, окунувшийся с головой, тут же поднялся, с недоумением оглядываясь.

– Нога подвернулась, – удивленно сказал он. – На ровном месте! А где камень?

Вдруг его лицо перекосилось от боли и ужаса.

– Ай! – пронзительно вскрикнул он. – Помогите!

И мгновенно исчез под водой.

– Руско! – отчаянно закричал старший карел.

Нежата опомнился первым. Не раздумывая, он перемахнул через борт и с громким всплеском нырнул в озеро. В следующий миг все устремились к борту, чуть не перевернув лодью. Вода у берега, и так взбаламученная, колыхалась и бурлила.

– Смотрите, кровь! – закричал кто-то, указывая на расплывающееся по воде темное пятно.

Несколько воинов тут же полезли через борт. Велько уже ногу забросил, но тут опять раздался плеск, и у самого берега вынырнул Нежата. В одной руке он держал меч, другой тащил за шиворот Руско.

– Помогите нам вылезти! – тяжело дыша, приказал он.

Тут уже все попрыгали в воду, и вскоре толпились на берегу, изумленно разглядывая окровавленную ногу карела. У того лодыжка была изжевана и измята так, словно побывала в жерновах, кожа содрана до мяса.

– Он схватил… схватил меня! – прохрипел Руско, когда к нему вернулся голос.

– Кто – он?

– Камень!

Нежата оглядел лезвие меча и изумленно поднял брови.

– Камень или нет, а шкура у твари жесткая! Ишь какие зазубрины – будто скалу рубил! Что же ты, Кевит? Не ты ли говорил, что до логова вашего Великого Хауги плыть еще две дня?

– Так это и не Хауги, – угрюмо ответил старший карел. – Хауги в десять раз больше!

Новгородцы, услышав эти слова, ошеломленно притихли.

– А это что было? – спросил Велько. – И много у вас тут таких хищных камней под водой сидят?

Кевит ничего ему не ответил. В тишине слышались лишь стоны Руско.

– Это был не камень, а шева, – произнес наконец мерянин Тархо, лесной житель. – Шева – проклятие, злой дух погибели. Если ты не понравишься хранителю леса, озера или болота, он постарается убить тебя, насылая шевы. А какие – не угадаешь… Камень затаится в засаде… Дерево задушит во сне…

– Поплыли-ка прочь отсюда! – раздались голоса новгородцев. – Найдем другое место для ночевки!

– Некуда больше, – сердито ответил Богша. – Обратно до самого Нево нигде не пристать, сам же видели. А вести корабль ночью среди скал – вот уж избавьте…

– Ну и хватит, – решительно сказал Нежата. – Остаемся здесь. Угостим здешнего водяника, чтоб не гневался… И ночью сторожам глаз не смыкать!

* * *

Новгородцы разбрелись по берегу. Вскоре обнаружилось, что они высадились на длинном острове, и нурманов тут в самом деле нет. Зато нашлось место их ночлега и кострище – остывшие и размокшие угли.

– Дождь был третьего дня, – заметил кормчий. – Давно же они ушли отсюда…

– На большой лодке, – добавил Велько, подходя к нему. – Там на берегу много следов. Верно, тащили ее за кораблем. Знали, что драккар дальше не пройдет, и лодку заранее припасли.

– Значит, пошли дальше – к диким ильменям, – негромко проговорил стоявший рядом Кевит. – И до сих пор не вернулись…

Вскоре вспыхнул костер, затрещали сосновые сучья. Новгородцы быстро поставили шатры, собрались вокруг огня, достали припасы. Всем казалось, что Черный островняк следит за ними, как зверь из засады. Каждый чувствовал, как сырая темнота чутко прислушивается к разговорам чужаков. И руки невольно тянулись к оберегам…

Поужинав, новгородцы не спешили расходиться. Усевшись потеснее у костра, они обсуждали недоброе место, в которое их занесла судьба. Больше всех о разнообразной нечисти, как оказалось, знал мерянин Тархо. Поверх синей, расшитой черным рубахи он носил на груди серебряную спираль – знак огненного змея Волозь-Шкая, верховного бога народа мере.

– Шевы, они разные бывают, – рассказывал Тархо. – Самые обычные – это злые коряги. Бывало, заблудится человек в лесу, зайдет куда не положено. Там его и поймает коряга – вцепится в ногу, и больше не выпустит. Сколько народу так из чащи не вернулось… Но коряга ладно, ее хоть видно, можно остеречься. Куда хуже – нутряной мох…

– Это что еще за напасть? – с любопытством спросил Велько.

– С виду обычный белый лишайник, живущий на сырых камнях. Но если на нем ляжешь спать – переползет на кожу, заберется в ноздри и уши, поселится у тебя внутри…

– Ишь, дрянь какая, – содрогнулся парень. – А как от нее избавиться?

– Никак. Скоро помрешь, а тело твое будет бродить по лесу…

– Зараза! Буду теперь смотреть, куда ложусь спать!

– Еще бывает, что лягушка вдруг захочет пить человеческую кровь…

– Да хватит уже! – крикнул кто-то.

– Нет, пусть еще расскажет! Давай, Тархо!

– А хуже всего – перерожденные звери, – охотно продолжал мерянин. – Если шевой становится зверь, он начинает расти, и растет, пока не станет огромным. Ему нужно много еды, и он начинает охотиться на всех подряд – особенно на людей… Лесные звери человека боятся, но шеве страх неведом, а человечье мясо сладкое…