– Господи, – Женька схватилась за сердце. – Я едва не умерла.

Тишка промолчала. Ей казалось, что она как раз умерла. На целых три секунды. Кошка пробежала мимо них, вспрыгнула на кресло.

– Смотри! – Женька толкнула девочку под локоть.

На комоде у зашторенного окна желтело облезлое чучело лисы. Стеклянные глаза глупо смотрели в никуда. На шее у лисы болтались бусы, одно ухо было по-собачьи подвернуто внутрь.

– Сама Изольда мастерила! – таинственно зашептала Женька на ухо Тишке. – Убила лису и набила. Где-то в подвале наверняка и чучело человека спрятано!

Но Тишке больше не было страшно. Кажется, весь запас испуга она израсходовала на кошку. «И жабы никакой здесь нет, – вдруг поняла она. – Женька все это выдумала».

Портьера шевельнулась. Но на этот раз девочки были готовы, и когда оттуда вышла вторая кошка, копия первой, они даже не вздрогнули.

– Судя по вони, их здесь не меньше дюжины, – уже обычным тихим голосом сказала Женя. – А Изольда никогда не рассказывала…

Просторная комната, в которой они оказались, была беспорядочно заполнена мебелью и больше напоминала склад старинных вещей. Здесь были разномастные кресла на гнутых ножках, плетеные короба, трельяж с потемневшими зеркалами, узенькие шкафчики с дверцами из кусочков цветного стекла, прильнувшие друг к другу, точно сиамские близнецы. Тишка поймала себя на том, что ей здесь нравится. Если бы не запах, от которого горло забивает ватной пробкой…

– Пошли, – скомандовала Женька. – Надо осмотреться!

Тишка отрицательно качнула головой.

– Ты чего?

– Не пойду. Хочешь – сама осматривайся.

Несколько секунд Женька испытующе смотрела на нее. Тишка прямо встретила жесткий взгляд.

– Ну и пожалуйста. – Женя пожала плечами. – Сиди тут, если тебе не хочется посмотреть на жабу!

Тишке было до того противно вспоминать, как она купилась на выдумку для малышей, что она даже спорить не стала.

– Последний шанс! – предупредила Женька.

Девочка молча отвернулась.

Женька скрылась в коридоре, и шаги ее стихли, едва она перешагнула порог, словно сумрак съел все звуки. Тишка осталась одна.

Она провела рукой по гладкой прохладной поверхности комода, но до лисы дотронуться побоялась, хотя очень хотелось. Янтарные бусы покачивались, глубоко в каждой бусине пряталось спящее солнце. Поднеси золотистые шарики к свету, и оно проснется. Но нельзя, нельзя. Чужое.

А вот кошку Тишка погладила без опаски, хоть она тоже была чужой. Но кошки никому полностью не принадлежат, их может потрогать любой, кому они согласны подставить пушистые спины.

Интересно, что делает Женя?

Тишка еще походила по комнате, почесала кошку за ухом, но чувство тревоги нарастало как снежный ком. Она ощущала, что дольше оставаться в этой комнате нельзя. Запах давил на нее, в трельяжных зеркалах, казалось, просыпается и всплывает на поверхность густая подводная муть. «Это просто за окном темнеет, – сказала себе Тишка. – Будет дождь».

Но если будет дождь, значит, Изольда скоро вернется домой.

Пора уходить!

Бросив прощальный взгляд на лису – чучело беспокоило девочку, как будто от него можно было ожидать плохого, – Тишка крадучись вышла из комнаты и сразу наткнулась на Женьку. Та стояла, рассеянно покачиваясь с пятки на носок. Губы кривились в странной болезненной улыбке.

Увидев Тишку, Женя враз сбросила оцепенение.

– Я в спальню заглянула. Между прочим, знаешь, сколько тут еще комнат! Мы с тобой…

Договорить ей не удалось. Послышался негромкий вскрик, топот, и из-за угла, к ужасу девочек, выбежала Изольда.

Старуха была страшна. На белом как скорлупа лице морщины выделялись так явственно, словно их прорезали ножом. Выпученные глаза, всклокоченные волосы – Изольда напоминала оживший труп. И этот труп приближался.

Тишка покачнулась. Женька уже бежала прочь, а она стояла, не в силах отвести взгляда от жуткой фигуры.

– А-а-а! – откуда-то из живота выкрикнула Изольда. – А-а-а!

Казалось, еще одно усилие – и лицо ее осыплется, точно штукатурка.

В ушах Тишки ударил колокол. Звук набрал силу и перешел в гул, осевший в висках. Оцепенев, она смотрела, как за спиной Изольды вырастает вторая фигура: темный демон без лица, тролль, выбравшийся из подвала и преследующий свою тюремщицу. Стены сдвинулись и снова разошлись, старуха выросла, как гора, клацнули гигантские вставные зубы, и она обрушилась на Тишку, выставив вперед костлявые черные руки. Девочка последним краешком ускользающего сознания успела подумать, что ее накроет земляной лавиной, погребет навсегда под рассыпавшимся Изольдиным телом, и никто никогда не найдет ее. Значит, все правда – и про жабу, и про кошек, а те, живые, были и не кошки вовсе, а обманка…

– …Дура!

В неумолчный шум вдруг ворвался хлесткий Женькин голос. Тишку изо всех сил дернули за руку, потащили куда-то к свету, прочь от нависающей мертвой плоти, на воздух, к ветру, к шелесту листьев и лаю собак.

Сзади донесся сдавленный стон, что-то рухнуло, застучало, и Тишке представилось, как катится по коридору отрубленная троллем голова ведьмы. Дверь за ее спиной захлопнулась. Они стремительно сбежали по ступенькам крыльца и рванули к калитке. В зарослях у забора ей померещилось изумленное лицо Пашки. Тишка уже не соображала, где реальность, а где призраки, творимые ее воображением, и могла только мчаться, увлекаемая Женькой, все дальше и дальше от страшного дома.

Июнь 2000 года

за две недели до описываемых событий

Всю дорогу мать молчала. И пока тряслись в электричке, и пока брели вдоль заборов, из-за которых свешивались ветки яблонь. Девочка хотела спросить, далеко ли им еще, но взглянула искоса на маму и сдержалась. Какая разница! Так хорошо идти вдвоем, и ветер такой теплый, и птицы поют, и не слышно голосов, словно никто не живет в окрестных садах, кроме соловьев и ласточек.

– Тихо как, – сказала мать.

– Да, здорово! – с энтузиазмом отозвалась Тишка.

Мама как-то странно взглянула на нее и, помедлив, кивнула:

– Точно. Здорово.

Они остановились.

На другой стороне улицы за переплетениями ветвей, за узловатыми стволами, за растушеванной зеленью листвы, пронизанной лучами, угадывался огромный дом. Тишка прищурилась, и ей показалось, что перед ними не сад, а толща морской воды, и дом покачивается на дне ее, словно затонувший корабль. Долговязая антенна обломком мачты торчала из крыши.

Они стояли, не двигаясь, одни на совершенно пустой улице, словно готовясь набрать воздух перед тем, как нырнуть и уйти в хрустальную зеленую глубину.