Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из мальчиков вплавь пересек ручей и вскарабкался на сланцевый уступ повыше того камня, с которого нырнул Ньют. Сельма во все глаза таращилась на пловца, а тот примерился, весь пружинисто подобрался – и нырнул, и это был великолепный прыжок. Ухмыляясь, он вынырнул, и вот тогда-то она впервые и разглядела Гая Кантрелла. Второй близнец в это время лез еще выше, на скалу, с которой они никогда не осмеливались прыгать.
Фрэнк покачал головой:
– Не стоит, приятель. Слишком высоко. Опасно.
– Я тебе не приятель, – скривился мальчик.
– Энгус, не глупи! Послушай, что говорит этот человек! – закричал ему вслед его брат.
– Ладно, Ньют, я не позволю этим франтам потешаться над нами, – запальчиво начал Фрэнк.
– Вот уж не думал, что ты такой трусишка, Гай! – послышался крик сверху.
Сельма почувствовала, что сейчас случится что-то ужасное, чего уже не остановить.
– Фрэнк, только не прыгай, умоляю тебя, ради мамы! Не надо, не хвастай! К чему это? Ну пожалуйста! – бросилась она к брату.
Фрэнк в нерешительности остановился, озадаченный ее порывом, и едва сделал шаг назад, как Энгус Кантрелл уже летел вниз с самой высокой скалы и, с плеском коснувшись воды, ушел в темную глубину. Глубже, еще глубже – и не появлялся.
Все попрыгали в речку, понимая, что что-то не так. Гай метался, не зная наверняка, где искать. Сельма стянула юбку и глубоко нырнула, открыв под водой глаза и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Ньют был уже рядом, то и дело выныривая, чтобы набрать воздух и снова нырнуть. Наконец Фрэнк нашел мальчика – скрючившись, тот лежал на камнях на дне. Сельма и Ньют бросились к нему, чтобы помочь встать, но тот застрял.
– Сюда, скорей! – крикнула она, вынырнув, Гаю, который тщетно шарил в воде поблизости. И вот, дергая и толкая тело изо всех сил, они отвоевали его у каменистой ловушки.
С трудом вытащили его на поверхность. На голове сбоку виднелась глубокая рана. Он не дышал. Гай взглянул на него, надавил на грудь, поднял его руки, пытаясь заставить дышать.
– Давай же, Энгус! Кто-нибудь, бегите, зовите на помощь! Дай мне руку, – приказал он Сельме. – Помогай, нажимай вот сюда!
Фрэнк бросился за помощью. Казалось, прошли часы, прежде чем мальчик закашлялся и что-то прохрипел, но тут же снова лишился сознания.
– Он жив! – простонал близнец, и, когда он с благодарностью обернулся к ребятам Бартли, его ярко-синие глаза выражали одновременно тревогу и облегчение.
Сельма переплыла ручей и вернулась, держа над головой коврик, чтобы укрыть Энгуса.
– Умнее ничего не могла придумать? – фыркнул Ньют.
Сельма чуть не лягнула его.
– Да помолчи ты! Ему надо согреться. Погляди, какой он холодный. Давай накрывай его, клади всю одежду, какая есть!
Она чувствовала себя совершенно растерянной. Пока они ждут подмоги, надо держать Энгуса в тепле и сухости. Так ведь всегда делают, если лошадь заболела.
Прошла еще целая вечность, но вот показались слуги из большого дома: они привезли целую гору одеял и с рук на руки передавали Энгуса, пока не донесли его до повозки. Он по-прежнему не шевелился.
– Ах, ты ж… Мама нас просто убьет, – вздыхал Гай. Казалось, мгновение – и он расплачется.
Сельму так и подмывало подойти и дотронуться до него рукой.
– Молитесь Богу, что он жив, это главное, – прошептала она.
– Спасибо тебе и твоим братьям. Моя мать будет вам очень благодарна. Вот же угораздило нас! А я даже не знаю, как вас зовут! – Он протянул ей руку в знак приветствия. Пальцы его были как лед, губы дрожали от холода и испуга.
– Мы Бартли с кузницы. Это мои братья Ньютон и Фрэнкланд, а я Селима, но все зовут меня просто Сельмой. Простите, что вторглись на вашу землю.
– Да я благодарю Бога, что вы здесь оказались! Отныне вы можете приходить на это проклятое место, когда пожелаете, не стесняйтесь. Вряд ли я еще раз решусь сюда сунуться. Да и мать нам не позволит, когда узнает. Какие у вас имена необычные… А я Гай Кантрелл. Называй меня просто Гай. Как же нам отблагодарить вас?
– Да ничего не надо, – вспыхнул Фрэнк.
– Скажите отцу, чтобы подковывал лошадей только у нас, – не растерялся Ньют, старший из братьев. Он начал помогать отцу в кузнице, после смерти Эйсы Бартли дело перейдет к нему, поэтому последнее слово всегда оставалось за ним. Сельма, смутившись, вспыхнула и пихнула его локтем.
– Конечно… Наверное, мне пора. Мама скоро вернется, а отец будет вне себя. Думаю, мама захочет сама поблагодарить вас, – повторил Гай, снова с улыбкой обернувшись к Сельме.
Она посмотрела на него в ответ и не могла оторваться. Темно-синие озера его глаз притягивали как магнитом. Один такой взгляд – и тринадцатилетней Сельме показалось, что за три часа, проведенных здесь, она повзрослела сразу на три года. К речке Фосс прибежала девчушка, ребенок; отчего же ей кажется, что уходит отсюда молодая женщина? Внезапно она почувствовала себя раздетой, мокрые каштановые волосы повисли сосульками, в непросохшем белье – грубоватом, латаном-перелатаном – ее колотил озноб, и ей вдруг стало так стыдно быть всего лишь дочерью кузнеца. Мистер Кантрелл едва взглянул на нее, и она уже не знает, кто же она такая.
Приближаясь к дому, Хестер Кантрелл заметила новенький автомобиль доктора. Он перегораживал дорожку и не давал ей подъехать к парадному крыльцу. Раздражение мгновенно сменилось паникой. Зачем он приехал? Не дожидаясь, пока ей распахнут дверцу и предложат руку, она выскользнула из экипажа и бросилась по ступенькам Ватерлоо-хауса так стремительно, что невозможно было поверить, что ей уже пятьдесят три.
– Арки, что стряслось? – выдохнула она, проносясь мимо горничной и подлетая к миссис Аркхолм, экономке. Та стояла у подножия лестницы, беспокойно сжимая и разжимая ладони.
– Леди Хестер, мне очень жаль. Мастер Энгус… С ним произошел несчастный случай на ручье Фосс… Я осмелилась вызвать доктора Мака. Он сейчас с ним.
– Почему не известили меня тотчас же? Вы же знали, где я… Эти собрания совета попечителей в работном доме всегда такая трата времени!
– Простите, мэм, но мы не могли терять ни минуты.
Хестер бросилась по лестнице, путаясь в длинной шелковой юбке; сердце бухало, на лбу выступили предательские капельки пота, щеки пылали. Но сейчас не время приводить себя в порядок.
Энгус лежал в постели: лицо распухло, все в порезах, глаза закрыты. На левом виске два шва.
Хестер обернулась к другому сыну:
– Что на этот раз?
Гай растерянно принялся бормотать, как Энгус забрался слишком высоко, что деревенские мальчишки предупреждали его, но он все равно прыгнул – и не рассчитал.
– Мне страшно подумать, что было бы, если бы не Бартли и их сестра. Если бы они не оказались там… Мама, это было ужасно, а я совсем ничего не мог сделать.