— Нина Михайловна, поймите меня правильно, только долг перед Юриной памятью, заставил меня продолжить работу по его теме. Вы видите, что в стране происходит? Наш институт на грани закрытия. И если мы не привлечём внимание руководства своими разработками, нашу лабораторию вообще закроют. Это последняя возможность поставить Валерия — сына друга на ноги. Я обещаю вам, и вы нуждаться не будете. Как говорится, чем смогу. Так и вы, будьте добры помочь мне. Если Юра оставил свой архив у вас, разрешите мне только проверить кое какие данные.

Но вредная старуха, отвечала резко, не скрывая раздражения в голосе, что не знает и не понимает о каких бумагах и архивах идёт речь.

— Нет, Юрочка ничего мне на хранение не оставлял. Я не видела у него никакой ни синей, ни красной папки. Тем более архива. А за нас вы не беспокойтесь. Валерочка голодным не будет. Я ещё работаю, да огород и сад, какой никакой имеется. Море рядом, рыба всегда есть. Не переживайте.

Ей показалось, что Георгий не поверил этому. А папка была. И архив был. Юра чувствовал, словно знал, что скоро с ним произойдёт несчастье. Поэтому, когда приехал в Южногорск передал ей аккуратную стопку бумаг сложенную в небольшую картонную коробку. Взял с матери слово, что если он не заберёт эти бумаги сам, никому и ни при каких обстоятельствах их не отдавать. Но главное беречь синюю папку.

— Вдруг Валерка пойдёт по моим стопам? Поработает на славу России? А, мам? Я же в тебя физик, — сказал он тогда, обнимая её.

— Что я? Я простой учитель физики, а ты у меня гений. Не переживай, всё будет в сохранности, только выбрось плохие мысли из головы. Береги себя, — наставляла она сына.

Не смог уберечься. Её единственного сына, Юрочку похоронили в далёкой чужой Москве. А через год невестка вышла замуж за этого слащавого, суетливого с бегающими глазками лучшего друга Геру. Одна радость внук рядом с ней.

Новость о том, что Ярошенко женился на вдове друга, никого в институте не удивила. Сплетни, паутина невидимого телетайпа любого учреждения, давно витали по институту вокруг дружбы Ярошенко и Колосова. Говорили и о неудавшейся поездке Юрия и о женитьбе лучшего друга на его жене. Но все сходились в одном, что этот учёный — очкарик, тихий интеллигент, не мог убрать с дороги своего лучшего друга. Тем боле и дороги у него никакой не предвиделось. Он не из тех, кто кулаками и ножом расчищает свой путь в науку. Просто счастливчик — смерть лучшего друга принесла ему удачу.

Ещё через год, когда институт был на грани закрытия, Гере удалось, на радость Жанне, заключить контракт с американской корпорацией. В чужой далёкий мир Валерия решено было не брать. Оставить сына со своей матерью, Жанна тоже не рискнула та, устраивала новую жизнь с молодым мужем, и ей было совсем не до внука. Тогда Георгий предложил Жанне оставить парня с её бывшей свекровью, тем более, что мальчик привык к бабушке.

С бабушкой, Ниной Михайловной Колосовой, в той, до американской жизни, Валера жил периодами. Первый раз, постоянно болеющего мальчика, молодые родители, оставили на её попечение, когда ему было четыре года. Тогда, до школы, он с удовольствием заряжался морским пропитанным йодом воздухом, жарясь на палящем южном солнце. В это время, бабушка ещё работала в школе, где преподавала физику. Она брала его с собой на уроки. Так Валера привык и полюбил учиться. Но в школу он пошёл уже в Москве. В следующий раз привезли его в Южногорск после окончания второго класса. После убийства отца. Мама вскоре уехала в Штаты, оставив его с бабушкой, на семь лет. И эти годы, проведённые вдвоём с ней, были для него самыми счастливыми в жизни. В Южногорске он доучился до девятого класса. А вот самый последний его приезд в этот город был совсем коротким, но надолго запоминающимся.

На свою судьбу Валерий никогда не жаловался. В его жизни могло сложиться всё гораздо хуже, останься он тогда в России. Маму он любил, и она его любила. Но любовь бабушки была совсем другой. С ласковыми словами, интересными рассказами из жизни. С вкусным, каким-то необыкновенно неповторимым запахом утреннего бульона из свежих куриных потрошков. Где она доставала эти потрошки и сколько за них платила при всеобщем обнищании людей и пустых прилавках в то перестроечное трудное для всех время, осталось тайной. Но раз в неделю, обычно по воскресеньям, он просыпался от потрескивания углей в печи и вкусного аромата бульона с домашней лапшой, витающего по дому.

Так и стал жить Валерий с бабушкой бедно, но дружно. Учился мальчик отлично. Очень был похож на своего отца. Тот тоже учился хорошо, но его школьный дневник краснел от записей и замечаний по поведению. И сын не отставал от отца ни в учёбе, ни в поведении.

— Я думаю, папа был бы рад знать о твоём пристрастии к физике, — говаривала она внуку, горько вздыхая, вспоминая сына.

Прошло время. Нина Михайловна приучила себя к мысли, что свой век она будет доживать с любимым внуком. Но вдруг, перед выпускными экзаменами за девятый класс, неожиданно вернулась из Штатов Жанна. Она без энтузиазма отнеслась к увлечению сына физикой.

— Поедешь со мной сынок, Джон будет тебе рад. Хватит одного физика в нашей семье. Джон, мой теперешний муж, всегда хотел сына. Будем вместе делом заниматься, а то также будешь протирать штаны за копейки в институте, как и твой папочка.

Оказалось, Жанна приехала, чтобы развестись с Георгием и забрать сына с собой.

— Что вы, Нина Михайловна, тюфяк он и есть тюфяк. На него такие надежды возлагали, а оказалось он сам по себе ничего не стоит. Сразу стало заметно, что при жизни Юры и с его помощью он что-то мог и умел. А сам! Завалил программу, остался гол, как сокол. Теперь в Москве перебивается, как может. Это счастье, что Валерка с вами остался. Чтобы я там делала с ним на руках. Жизнь в Штатах — совсем другое измерение. Юра был бы жив — другое дело — талант, ум, не прикроешь тряпицей. А Георгий? Когда я ушла от него, то поехала в Калифорнию, — увлечённо рассказывала она бывшей свекрови, — устроилась в бар официанткой. Хозяин, Джон сначала с симпатией относился ко мне. А потом, вижу, хоть и в годах мужичок, а хороший, добрый. Через некоторое время мы стали жить вместе. Потом я уговорила его переоборудовать пивнушку в бар-караоке с русскими песнями. Сейчас столько русских приезжает. Не поверите! Так вот, Джон посмотрел, что дела в гору пошли, да и русские женщины, не американки и даже не европейки с их прибамбасами по поводу фиминизма. Я всё-таки хозяйственная женщина, да и с местными страхалюдинами не сравнить. И завертелось! В этом году ресторан открываем. Вот и послал он меня, развестись официально и сына забрать, чтобы семья полная была.

Тщетно Нина Михайловна уговаривала бывшую невестку оставить мальчика.

— Нина Михайловна, вы что, хотите, чтобы Валерка в Армию попал? — не отступала невестка, — поступит или нет, ещё вопрос. А вот в Армию заберут, да в Чечню попадёт, это точно. С этим её доводом пришлось согласиться. Не хотела Нина Михайловна потерять ещё и внука, как потеряла сына. Чеченская война набирала обороты. На том и решили остановиться.

Георгий вернулся из Штатов в самое беспокойное время. Москва гремела от выстрелов по Белому дому, весь центр города превратился в какую-то кишащую бомжами и беспризорниками, цыганами разных мастей клоаку. Через год приехала Жанка. Ей приспичило развестись с ним официально и забрать сына с собой. Гера запил горькую. Не мудрено. Все планы разрушились. Вся жизнь впустую. Мечты рассыпались на мелкие кусочки, как старое зеркало, которое долгое время следило за жизнью своих хозяев. Помнило всё и хранило все тайны в своём зазеркалье. А разбившись, его никто и никогда не подумает склеить. Наоборот, все стараются быстрее собрать разбросанные кусочки, в каждом из которых одно из воспоминаний и выкинуть, подальше, на помойку, чтобы не иметь под боком жестокого свидетеля, который своей правдой, как осколком, поранит сердце до крови.