Вывели мне — никогда не забуду имени этой лошади — Рыжего Эдипа. Очень строптивный был: я его направо, а он меня налево, я его вперед, а он в «свечку». Пока мы добрались до открытой местности, я проклял все на свете. И вдруг Эдип, лошадь, списанная со скачек, устремился за лошадью, на которой сидел Виктор. Посадка у Виктора была настоящая, кавалерийская, отработанная. Он мне потом признался, что немного занимался верховой ездой в Сокольниках. Я еле держался, но от него не отставал.

Когда мы доехали до места, рассупонили и поставили лошадей, Виктор с хитроватой улыбкой мне говорит:

— Андрей Петрович, вы не обижаетесь?

— Да нет!

— У вас же есть чувство юмора. Ваша-то фамилия Старостин, а моя Драгунский.

Он намекал, что к лошадям он имеет большее отношение, чем я.

Виктор был удивительный человек, я бы назвал его искрометным человеком, неуемной натурой на какие-то увлекательнейшие выдумки. Вспомнить хотя бы его замечательный пародийный театр «Синяя птичка»!

И в дальнейшем мы с ним встречались. Я помню его актерские работы в Театре сатиры, его клоунаду в цирке.

А потом литература далась ему на самом высоком уровне.

Как-то мы встретились, он говорит:

— А вы некли помните, Андрей Петрович?

— Конечно, помню.

— А вы помните, какого шва я достиг?

— Конечно, отлично помню. Это был хороший шорнический шов.

— Ну, а строчка у меня еще лучше получается.

Это он говорил, имея в виду свой литературный труд.

Я рассказал о малоизвестной небольшой страничке жизни этого замечательного человека, прекрасного писателя, который так рано ушел от нас.

Шорник из него не получился, но эти некли, мне кажется, вложили частичку таланта в этого старателя. Я называю Виктора Драгунского старателем, который с успехом разрабатывал свой талант в поисках золота в самом тяжелом грунте, грунте детской литературы».

Однажды совершенно случайно на улице Виктор увидел объявление, наклеенное на стену какого-то дома: «Литературно-театральная мастерская объявляет новый набор слушателей». Внизу написано коротко и загадочно: «Руководитель мастерской — Алексей Дикий».

«Сочетание этих двух слов: «театр» и «литература», на афише вдруг удивительно совпадает с моими глубоко спрятанными надеждами. Пойду. Попробую», — так пишет Виктор в воспоминаниях о своем учителе Алексее Диком.

На экзамене Виктор читал Бабеля. Был безоговорочно принят. Начался интереснейший период его жизни: обучение актерскому мастерству. Преподаватели — сам А. Дикий, талантливый актер МХАТа В. О. Топорков, режиссер Б. Тамарин, в прошлом известный актер немого кино. На занятия приезжал знаменитый В. И. Качалов. Бывала на занятиях и Мария Федоровна Андреева, которая курировала курс. Занятия проходили в помещении Дома ученых на Пречистенке.

Алексей Дикий был талантливейший режиссер, непохожий ни на одного из постановщиков-режиссеров тех предвоенных времен. Его постановки вызывали не только восторг, но и массу споров — настолько он был самобытен и интересен. Он же был прекрасным актером, а в расцвете своего творчества стал и Учителем. Набирал курс и учил талантливую молодежь актерскому мастерству. Сам он был мастером в самом высоком смысле.

Виктор в своей работе об Алексее Диком пишет:

«Кое-где еще и до сих пор сохранилось мнение об А. Диком, как об ярчайшем таланте нутра, этаком стихийном Василии Буслаеве, черпающем силы для актерской и режиссерской работы в своем неуемном, здоровом темпераменте и безграничной интуиции. Все это так, но А. Дикий был глубоко и всесторонне образованным человеком. Дикий, глубоко знающий русскую литературу, в беседах с учениками мог часами говорить о Сухово-Кобылине, о Салтыкове-Щедрине, Лескове, Островском и бесконечно волновавшем его Пушкине, о своих замыслах постановки «Бориса Годунова». Дикий превосходно знал западную литературу и драматургию. От него я впервые услышал о Бен Джонсоне, которого он ставил в один ряд с великим Шекспиром».

В студии Алексея Дикого, так называемых «Литературно-театральных мастерских», придавалось большое значение изучению литературы. Актер должен быть образованным человеком, так считал Дикий. На занятиях он читал наизусть отрывки из грубоватых, но безудержно веселых комедий Аристофана и вскоре начал ставить «Интермедии» Сервантеса. Он рассказывал студийцам о Гойе, показывал репродукции великого испанца, читал Омара Хайяма. На занятия по литературе он приводил молодого тогда Михаила Светлова, Павла Васильева, читавшего им «Соляной бунт», Ярослава Смелякова и других поэтов и писателей.

Дикий сумел привить своим ученикам на всю жизнь возвышенную и спасительную любовь к поэзии. После окончания Литературно-театральных мастерских Виктор был принят в Театр транспорта (теперешний Театр им. Н. В. Гоголя).

В Театре транспорта ему жилось и игралось легко. Он пришелся по душе труппе театра своим веселым характером, остроумием, шутками, розыгрышами. В театре он познакомился с молоденькой хорошенькой актрисой Леной Корниловой из Студии 2-го МХАТа. В середине 30-х годов возникла ситуация, когда МХАТ был разделен на два театра.

Виктор и Лена влюбились друг в друга и вскоре поженились. У них родился сын. Назвали его Леней. Брак оказался недолговечным. Они расстались, но дружеские отношения сохраняли до последних лет Витиной жизни. С Леней я познакомилась вскоре после нашей с Витей женитьбы. Это был славный черноволосый мальчуган, очень похожий на Витю. Мы с ним подружились, и наша дружба с ним и его семьей продолжается до сих пор.

Но продолжим рассказ о работе Виктора в Театре транспорта.

Он успешно сыграл несколько ролей. Особый успех он имел в роли Скапена в пьесе Мольера «Проделки Скапена».

Виктор был послан на смотр молодых талантов Москвы и вскоре был приглашен в Театр сатиры. Это была большая честь для молодого актера. Труппа Театра сатиры состояла из великолепных актеров: Хенкин, Поль, Кара-Дмитриев, Курихин, Слонова, Милютина, Токарская, Тусузов и многие другие…

Народный артист РСФСР Николай Рыкунин вспоминает годы работы с Виктором Драгунским в Театре сатиры:

«Я помню в деталях мою первую встречу с ним в Театре сатиры. Я был приглашен главным режиссером театра Горчаковым из Смоленска. Я мечтал играть Гамлета, Чацкого, а тут вдруг сатира! Придется учиться, как надо работать в искусстве улыбок и смеха. Впоследствии я убедился, как это трудно. Грандиозный успех Театра сатиры обуславливался, безусловно, прежде всего изумительными артистами, составлявшими ядро труппы.

Я сидел у кабинета директора, когда мимо меня несколько раз пробежал незнакомый мне артист. Его круглые карие глаза на широком лице блестели от хорошего настроения, а темные волосы бубенчиками прыгали на голове. Это был Виктор Драгунский. Он на минуту задержался, заметив меня, и спросил:

— Вы будете поступать к нам в театр?

— Я уже только что поступил.

— Ах, так! Тогда чего вы здесь сидите? Идемте, я покажу вам наш