Молодой пошел вверх по склону.

Плотный крикнул ему вслед:

– Давайте туда, и со шкурой поаккуратнее!

– Так он, наверное, уже ее испортил, – отозвался один из пяти мужиков.

– Он товар не портит, – уверенно сказал плотный.

– А что сейчас делает? – спросила молодая женщина со снайперской винтовкой.

Бородач охотничьим ножом вспорол медведю брюхо.

– Твою мать! – Плотный рванулся туда.

Мужики двинулись за ним. Женщина рассмеялась и, вытащив из меховой рукавицы сотовый, нажала кнопку.

– Давай забирай нас, – проговорила она.

– Ты что делаешь?! – кричал бородачу плотный.

Бородач не ответил. Закончив, вытер лезвие длинного ножа о шкуру медведя и сунул его в ножны. Снегом вытер окровавленные руки, потом взял извлеченную из туши пулю, покачал головой.

– Да ты что делаешь-то? – зло спросил подошедший плотный. – На кой черт…

– Твоя, – показал ему пулю бородач. – Ты, гнида, трех человек, считай, убил. Добить медведя духу не хватило. Видно, ты прямо в берлогу бил. Сука ты, Семен. – Он сунул пулю в карман и, натянув рукавицы, неторопливо пошел на лыжах по склону.

– Ты ни копья не получишь! – заорал плотный.

Бородач никак не отреагировал. Раздался рокот приближающегося вертолета.

– Чего с мишкой-то делать? – спросил один из мужиков.

– Хотите, забирайте, – отозвался тот. – Только сами потащите. – Он направился к вертолету.

– Погодь, Тимофеич, – догнал бородача молодой, – испортил ты настроение Воеводе.

– Сука он, – ответил бородач. – Раньше за это в капкан ногами поставили бы и оставили подыхать. Троих шатун прибил, а ему все нипочем.

– А мясо забрать надо было, – оглянулся молодой.

– Слушай, Прохор, – остановился бородач, – хочешь, бери, но не забудь, что на его лапах три жизни человеческие.

– А как ты узнал, что это Воевода его поднял?

– Из винчестера стрелял, а по всему району винчестер только у него. Я бы таких на морозе голыми оставлял.

– А видал бабу? Ядрена кобылица, а глаза рысьи. Но красива, стерва.

– Хватит, Прошка! – рявкнул бородач.

– Что за шум, а драки нет? – раздался мужской голос.

Прохор, пытаясь сорвать с плеча карабин, покачнулся и упал в снег.

– Ты, Леший, – пытаясь подняться, недовольно проговорил он, – уж чересчур тихо появляешься. Так и на пулю нарваться можно.

– Воеводский шатуна поднял. – Тимофеич протянул пулю рослому мужчине в белом маскхалате.

– Ты так и говорил, – кивнул тот. – Тебе звонили. Алена сказала, что Колобок.

– Понятно, – усмехнулся Тимофеич. – Видать, все ж собрался навестить. А то только обещал. А чего ему надобно, Алена не сказывала?

– Да нет. – Леший покачал головой. Вертолет поднялся. – Всех распугает, – недовольно проговорил он.

– Ты никак решил запасы провианта пополнить? – спросил Тимофеич.

– Просто прогуляться да кое-что вспомнить, а то, похоже, теряю навыки.

– Да уж молчал бы, – отряхиваясь от снега, проворчал Прохор. – Не зря тебя бабка Пелагея Лешим дразнит.

– А по мне, как бы ни дразнили, – рассмеялся Тимофеич, – лишь бы не горшком да в печь не ставили. – Как моя Машенька? Постигает?

– Любому парню фору даст, – улыбнулся Леший.

– Очень хорошо, – улыбнулся Тимофеич. – А то я вину свою перед ней чую. Заболел я, она и примчалась. И учебу забросила. Ты у меня, говорит, один, а учиться я потом буду.

– А я считаю, что не надобно это девахе, – высказался Прохор. – Я, например, когда вижу, как бабы друг дружку на ринге метелят, то отворачиваюсь. Ну ладно борются – это уж куда ни шло. Но всякие там бои без правил и…

– Вот подскажу твоей Аньке, – подмигнул Тимофеич, – пусть тоже занимается. Тогда сразу меньше пить станешь, а то и вовсе бросишь.

– С моей Аней и так особо не забалуешь, – пробурчал Прохор. – Она ухватом так шибанет, на пару деньков бюллетень домашний обеспечен. Правда, тогда ласковой становится. А как тебе зазноба Воеводского? Ты вроде как больной на мужскую часть тела – не видать, чтоб ты по бабам похаживал.

– Зато ты ни одну не пропустишь, – усмехнулся Тимофеич. – За что и битым частенько бываешь.

– Ты куда теперь? – спросил Прохор Лешего.

– Пойду куропаток настреляю.

– Впервые за две недели вышел, – тихо говорила пожилая женщина. – Думали, уж помер. Но видели, как племянница Артема к нему заходит. А чего там они делают, один Бог ведает.

– Худого точно не творят, – строго проговорила немолодая женщина. – Помогает она ему. Он же ее дядю Артема на себе полсотни километров тащил и спас его. Да так и остался тут. Видно, нет никого у него.

– Да кому он нужен-то, – рассмеялась молодая женщина, – он же, видать…

– У тебя одно на уме, Томка, – остановила ее женщина.

– Так это на уме у всех баб, – посмеиваясь, проговорила та. – Вон тетка Пелагея и то еще мужиков к себе…

– Да охолонь ты, бесстыжая! Одно на уме – скольким мужикам головы вскружила.

– А разве плохо? – вызывающе спросила Тамара.

– Чего хорошего-то? Прокукуешь по чужим постелям и своего гнезда не совьешь. А еще попадешь на какую-нибудь ревнивую, выцарапает она твои зенки бесстыжие.

Тамара рассмеялась.

– Вон идет Отшельник. – Она увидела подходившего к домику бородача. – Ведь когда только вселился, думали – быть беде. Уж больно угрюмый, людей сторонится. Подмочь в чем, завсегда подможет. Интересно, как он без бороды выглядит? Может, с ним и свяжу судьбу. Правда, интереса у него до женских прелестей вроде нету. Но уезжает ведь иногда куда-то. Интересно бы узнать куда.

– Ох, накличешь ты на свою непутевую голову беду горькую, – сказала пожилая.

– Погодь, – спросил Артем, – он ничего больше не сказал?

– Ничего, – ответила женщина. – Просто спросил о тебе, и все. Я ему и ответила, что ты на охоту ушел, а когда вернешься, не знаю. Он привет от Колобка передал.

– Привет от Колобка, или сам Колобок?

– Артем, – сердито проговорила женщина, – он спросил о тебе, а потом сказал – привет от Колобка.

– Ты какую-то хреновину затеял, – сердито проговорил невысокий худощавый мужчина. – Если кто-то начнет ее искать всерьез, дело лопнет в один миг. Уверяю, каждый будет ссылаться на тебя. Я тоже.

– Я не думаю, чтобы кто-то стал ее искать, – сказал Артур. – Ее родители с самого начала настроены против меня, поэтому Ирина отдалилась от них и отношения теперь практически не поддерживаются.