– Вы просили сообщать, когда кто-нибудь из ваших клиентов появится в новостях. Нам только что позвонили: на всех каналах транслируют новости с Карлой Нардоцци.

Хавьер застыл.

За всю его жизнь только два имени лишали его дара речи и вызывали безудержную ярость. Первые три десятка лет одним из них было имя его отца. А на следующий день после того, как Хавьеру исполнилось тридцать лет, список пополнила Карла Нардоцци.

Три года прошло после маленькой интрижки с Карлой, которая все еще торчала у него меж ребер, словно отточенный кинжал. Хавьер презирал себя за слабость, но не мог оставить их связь в прошлом, и ему никак не удавалось забыть Карлу.

– Шеннон, ты можешь быть свободна, – выдавил он и посмотрел на экран.

Хавьер не узнавал здание, перед которым толпились журналисты, но проезжающие мимо них машины скорой помощи заставили его подойти ближе к телевизору.

«Состояние мисс Нардоцци перестало быть критическим и оценивается как серьезное, но ее жизни больше ничего не угрожает. Она вышла из искусственной комы и начала понемногу приходить в себя в самом лучшем медицинском центре Рима».

«Кратко о произошедшем. Карла Нардоцци была доставлена самолетом в Рим из поместья ее отца и тренировочной базы в Тоскане после падения во время тренировки. Из неподтвержденных источников известно, что тренер чемпионки мира по фигурному катанию Тайсон Блэквелл вызван на допрос по поводу случившегося…»

– Шеннон! – Хавьер швырнул пульт.

Дверь в его кабинет тут же отворилась.

– Да, сэр?

– Передайте моему пилоту, чтобы подготовил самолет. Мы вылетаем в Рим. Немедленно.

– Да, конечно.

Хавьер достал телефон и набрал номер, который знал наизусть, хотя в последнее время его отношения с Драко Анджелисом были больше деловыми, чем дружескими.

Он стиснул зубы и поднес трубку к уху.

– Ты уже слышал новости, – послышался в трубке густой бас.

– Когда это произошло и почему мне не доложили немедленно? – коротко бросил Хавьер.

– Остынь, дружище. На меня столько всего свалилось, – ответил Драко.

– Послушай, ты должен информировать меня первого, когда дело касается Карлы Нардоцци.

– Согласен, – после короткой паузы заметил Анджелис. – Я собирался позвонить тебе, но ты меня опередил.

– Ради нашего делового сотрудничества я поверю тебе.

– Сантино, ты ничего от меня не скрываешь?

Хавьер взял себя в руки, пытаясь утихомирить переполнявшие его эмоции. Это только бизнес. Ничего больше.

– Только то, что я вложил несколько миллионов долларов в твоего клиента, и скоро мне придется выложить еще несколько. Ты считаешь, я должен был узнать о случившемся от журналистов? Мне не нравится быть застигнутым врасплох.

– Я все понял, – спокойно ответил Драко.

– Когда это случилось? – резко спросил Хавьер.

– Вчера.

– А искусственная кома? – не отставал он.

– Врачи ввели ее в кому всего на одну ночь, пока не убедились, что нет повреждения головного мозга. Карла пришла в себя, и медики дают самые оптимистические прогнозы.

– У меня вылет через час. И я буду тебе весьма признателен за более частые и подробные отчеты о ее состоянии.

– Ты летишь в Италию? – удивился Драко.

– Я вложил в нашего общего с тобой клиента достаточно денег, чтобы иметь полное право проявлять личную заинтересованность в его выздоровлении. Увидимся через семь часов. Отмените все встречи до дальнейших распоряжений, – сказал Хавьер, проходя мимо стола своей помощницы.

Она хотела что-то сказать, но тут же передумала.

Несколько минут спустя, очутившись в своем лимузине, Хавьер попытался утихомирить охватившую его ярость.

Что, если Карла Нардоцци отвергла его так же, как и его собственный отец, который едва признавал его существование? Хавьеру пришлось ждать несколько лет, пока у него появилась возможность преподать Ледяной Принцессе полезный урок. И все, что ему нужно, – чтобы она пришла к нему на своих двоих и понесла наказание, которого заслуживала.

Его чувства тут ни при чем.

Речь идет о бизнесе. А также затронуто его мужское самолюбие.

Ничего больше.

Карла попыталась поднять голову с подушки, но в ее глазах тут же потемнело от боли.

– Синьорина, вам нельзя двигаться.

Словно сквозь сон она слышала какие-то голоса. Один из них принадлежал ее отцу, а второй… Ее сердце забилось чуть сильнее.

Карла вспомнила поцелуй, которым они с Хавьером обменялись в его кабинете, и полный ненависти взгляд, которым он одарил ее после.

Она не винила его. После того, что она сделала три года назад, у него было полное право ненавидеть ее. Карла нанесла сокрушительный удар его гордости, и он не смог простить ее.

Но почему Хавьер поцеловал ее?

Или это она поцеловала его?

Мысли путались. Карла поднесла руку к голове и зажмурилась от боли.

– Где я? – прошептала она.

– В частной больнице в Риме, – с улыбкой ответила какая-то женщина в форме медсестры. – Вы очень сильно упали.

Точно. Сначала она поссорилась со своим отцом, а потом со своим тренером. Инстинкт подсказывал ей развернуться и уйти, но она осталась и при выполнении очередного элемента не удержалась и рухнула на лед.

– Давно я здесь?

– Три дня. После операции вы почти все время спали, но скоро вы поправитесь и все будет хорошо. Сейчас я позову доктора, а потом вы сможете повидаться со своими родственниками. Они с нетерпением ждут, когда вы проснетесь.

– Они?.. – с недоумением посмотрела на медсестру Карла.

У нее не было никого, кроме отца. С тех пор, как… На ее глаза набежали слезы, чему она очень сильно удивилась. Карла не плакала с той самой ужасной ночи. Ей тогда было всего десять лет. Но очень скоро она поняла, что слезы не принесут ничего хорошего, а только лишь выговоры и наказания.

– Да, – кивнула женщина. – Ваш отец был здесь, но час назад он ушел. Как раз перед прибытием вашего молодого человека, который прямо места себе не находит с тех самых пор, как приехал. Вам повезло иметь рядом такого заботливого мужчину.

– Я… что?..

– Не волнуйтесь. – Медсестра похлопала ее по руке. – Доктор будет здесь с минуты на минуту.

С этими словами она вышла из палаты.

Карла схватила пульт от кровати и чуть приподняла ее.

– Синьорина Нардоцци, рад, что вы проснулись, – заходя в палату, сказал доктор.

Карла молча кивнула и терпеливо ждала, когда закончится осмотр. Туман понемногу рассеялся, и ее сердце стало наполняться горечью и сожалениями.