Он подошел к перепуганному землекопу и с нежностью положил руки ему на плечи:

– Не бойся, друг мой. Ты хорошо послужил мне.

– Благодарю, ваше величество, – запинаясь, произнес Роланд. – Мне можно уйти?

Дурен прищурился:

– Уйти? Конечно, можешь уйти.

Роланд дошел лишь до лестницы, и тут острая, пронзительная боль заставила его громко вскрикнуть. Он повалился спиной на стену, боль снова прожгла его, и он замотал головой из стороны в сторону, пытаясь от нее освободиться. Он прижал руки к вискам, открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука.

Дурен как зачарованный смотрел, как землекоп медленно падает на колени, как вылезают из орбит его глаза… Из ушей Роланда полились тоненькие струйки крови. Увидев кровь, Дурен отвел глаза. С той поры, когда он был еще мальчиком и отец распарывал перед ним животных, чтобы показать, что у них внутри, а его заставлял смотреть, король недолюбливал вид крови. Она напоминала ему о детских кошмарах – о страшных мордах мертвых животных со злобными красными глазами и изувеченными телами, что поджидали его в темноте… Тогда он часто просыпался, плача от ужаса. Впрочем, кошмары повторялись и позже, когда он уже вырос. Дурен старался по-своему искупить эту резню, отводя под заповедники огромные территории по всей стране. Люди в недоумении почесывали головы и в конце концов стали считать эти поступки необъяснимыми причудами королевской фантазии.

Когда Дурен наконец обернулся к Роланду, тот, лежа на полу, отчаянно сучил ногами. Его пальцы то сжимались, то разжимались… затем он замер: это была смерть.

Тогда Дурен осторожно переступил через тело, чтобы не запачкать плащ в крови, уселся рядом с Роландом и поведал ему свои планы на будущее, объясняя, почему его смерть была необходима. Он погладил Роланда по груди, как старого друга, и прошептал мертвецу на ухо, что, разумеется, позаботится, чтобы его жене послали приличный траурный букет.

Часа через два, выговорившись, Дурен послал за гробовщиком и приказал похоронить землекопа. Ремесленники короля под его непосредственным руководством соорудили небольшую кумирню Роланда в той самой комнате, где он умер, а на мраморном пьедестале перед ней поставили голову Роланда в плотно облегающем ее серебряном чехле.

Дурен подумал, что Роланду это понравилось бы.

Элгария, город Девондейл

А на расстоянии пятисот миль к югу, в Элгарии, Бран Люин остановился на развилке лесной дороги.

– Ладно, встретимся у церкви. Сначала я должен отвезти эти дрова Хелен Стайлз, – сказал он сыну.

– Ты уверен, что управишься без меня? – спросил Мэтью.

– Уж как-нибудь. Тебе нужно спешить в город. Впереди у тебя славный день. Кроме того, по утрам Оберт обычно помогает Хелен по хозяйству. Я приду, как только мы закончим.

Бран и Мэтью быстро обнялись, затем Бран отправился налево, а Мэтью зашагал направо.

Мэтью Люин был костлявый юноша, за несколько недель до того встретивший свой семнадцатый день рождения. Тонкие ноги в сапогах, которые казались несуразно большими, подчеркивали возраст подростка. Одежда его – коричневые короткие штаны и толстый шерстяной свитер – подходила больше для села, нежели для города. Он ступил на мостик, по которому шла дорога в Девондейл, остановился на минуту, обернулся, чтобы взглянуть на отца, и зашагал дальше.

Старые доски моста скрипели под его тяжелыми сапогами. Мост был построен так давно, что никто уже и не помнил ни кто был строитель, ни даже сколько лет он вообще здесь стоит. Под мостом быстрый водяной поток с шумом мчался по камням. В народе ходили слухи, будто пятьсот лет назад, во время второй войны с орлоками, недалеко от деревни произошла битва. Один сосед рассказал Мэтью, что и мост, и речка назывались по имени Мартина Вестри – человека, который командовал защитниками города. Рассказ о битве передавался из уст в уста на протяжении многих поколений, и никто точно не знал, правда это или нет.

Перейдя через мост, Мэтью повернул налево и пустился бежать рысцой по тропинке, ведущей в Девондейл.

Стоял приятный прохладный день, какие случаются под конец зимы. Весна уже начала подавать первые знаки своего приближения. На многих деревьях виднелись крошечные почки, а небо над головой было пронзительно синим, если не считать нескольких облачков, разбросанных там и сям. Бодрящий утренний воздух был свеж и пропитан густым запахом сосновой хвои, устилавшей землю.

Но Мэтью этим утром думал о других вещах, в особенности о недавнем разговоре с отцом и о том, что опаздывает на разминку, которую отец Томас считал необходимой перед сегодняшним фехтовальным турниром. После многомесячных просьб Мэтью Бран наконец-то сдался и признал, что Мэтью пора уже иметь свой собственный меч. Юноша не поверил своим ушам, когда отец будто случайно заговорил об этом по пути в город. Он так ликовал и в то же время был так поглощен мыслями о фехтовальном турнире, что не заметил сначала двух путников в темных одеждах, которые вышли из-за деревьев прямо перед его носом. Их появление было так неожиданно, что он невольно попятился назад и едва не упал.

Оба они были одеты как торговцы из Синкара: капюшоны их плащей были так низко надвинуты на глаза, что разглядеть лица было почти невозможно. Мэтью глубоко вздохнул, стараясь справиться с сердцебиением.

– Просим прощения, молодой человек. Мы не хотели тебя испугать, – сказал тот путник, что был повыше. – Мы ищем купца по имени Харол Лонгверс. Нам сказали, что он отправился по Южной дороге.

– Харола ищете? – переспросил Мэтью. – Мы его встретили минут пятнадцать тому назад.

Он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть лицо мужчины, но незнакомец отвернулся.

– Значит, это и есть Южная дорога? – спросил его спутник.

– Да.

– Спасибо за помощь, – произнес первый. – Мы не осмеливаемся задерживать тебя.

Чужеземцы часто приходили в эти края, особенно в Неделю Весны, когда население Девондейла увеличивалось почти в три раза по сравнению с обычным временем. По правде говоря, в голосе незнакомца звучала скорее насмешка, чем благодарность. Оба сделали шаг в сторону, чтобы пропустить Мэтью. В ту минуту Мэтью не мог понять, почему он вдруг почувствовал какое-то неприятное ощущение вверху желудка. Когда он проходил вплотную к незнакомцам, оно усилилось. Ему казалось, что он прямо-таки чувствует кожей их взгляды, внимательно следившие за ним. Скорее из обыкновенной осторожности, нежели по какой-то ясной причине, Мэтью, проходя мимо чужаков, слегка сдвинул локтем свой плащ, чтобы легче было выдернуть кинжал из ножен.

Но ничего особенного не случилось – разве что он почувствовал запах крепкого одеколона, исходивший от незнакомцев. Пройдя около пятидесяти шагов, Мэтью приостановился, взглянул назад и с удивлением обнаружил, что чужеземцы исчезли из виду. Он нахмурился и внимательно осмотрел лес – их нигде не было. Через несколько секунд юноша тряхнул головой, выругал себя за нелепые фантазии и затрусил дальше по тропинке.