Серж нарисовал и попытался объяснить ей, что она и сейчас такая, просто черты того лица, которое у нее должно или могло бы быть, скрыты, спрятаны, и он только найдет и откроет их, даст им проявиться. Как на фотографии.

Валентина долго рассматривала рисунок, потом посмотрела на себя в зеркало и заплакала. Серж принялся ее утешать, говоря, что у него все обязательно получится, что он сделал уже десятки таких операций, хотя на самом-то деле эта должна была стать первой. Но Валентина только кивала головой и плакала.

Если б только он мог предположить, что она такая плакса, лучше бы он отказался с ней работать и нашел какую-нибудь другую девицу…

Потом она спросила, сколько стоит такая операция? Он честно ответил: средние расценки – от тридцати тысяч долларов.

Валентина перестала плакать и засобиралась, сообщив, что она согласна, но только через год – сейчас у нее нет таких денег, вот она за год заработает и придет к нему. Серж объяснил ей, что будет работать бесплатно, а она должна только оплатить некоторые препараты и материалы, необходимые для операции. Все это выльется в сумму порядка двух-трех тысяч долларов…

Тогда Валька сказала, что заплатит ему десять тысяч, разделась и прямо-таки заставила его столь же тщательно рассмотреть ее тело. Серж подробно изучил ее груди, бедра, живот, ноги и руки и заявил, что с ее телом работы будет даже меньше, чем он предполагал. Серж сразу же назначил ей день операции.

Когда обалдевшая от закиси азота, которой Серж ее основательно напичкал, чтобы она не мешала ему своим ойканьем и не морщилась в самые неподходящие моменты, Валька-Вакансия посмотрела в зеркало на свое новое лицо, она глуповато, но обворожительно улыбнулась заманчиво-чувственными губами своему отражению и, плохо понимая, что говорит, пробормотала:

– Куколка ты моя…

Серж тут же прозвал ее Долли, а уж прозвище Шлягер ей дали раздраженные неожиданным ее успехом завистливые неудачницы, ряды которых она с триумфом покинула. За полгода преображенная Сержем Долли завоевала замоскворецкий рынок «ночных услуг» и несколько подзабыла услугу, оказанную ей Сержем.

Долли уже казалось, что она всегда была такой. И она начала все чаще хамить.

Иногда ей удавалось довести Сержа до столь сильного раздражения, что он готов был стереть ее в порошок. Но он продолжал терпеть ее хамство, прекрасно понимая, что Долли – его живая реклама. Что именно благодаря ей клиентура расширилась настолько, что он мог чувствовать себя независимым от хозяина «Фаворитки» Саши Шиндлера, выбившегося из ордынской шпаны в коммерсанты. Впрочем, это была только иллюзия независимости. Настоящей независимости Шиндлер не давал никогда и никому.

Шиндлер был у ордынцев «легалом», оборачивающим их общаковый капитал. Он управлял открытыми на их деньги магазинами и магазинчиками, небольшими ресторанчиками и забегаловками, парикмахерскими и видеосалонами, автостоянками и автозаправками, парой нотариальных контор, несколькими саунами и другими подобными предприятиями, в том числе и косметическим салоном «Фаворитка». Подмять под себя настоящий «крупняк», типа современной дорогой гостиницы или хотя бы большого универсама, у ордынцев силенок пока явно не хватало.

Серж пошел работать директором в «Фаворитку», рассчитывая сделать себе имя. И далеко не сразу ему удалось понять, что в «Фаворитке» можно только набить руку, сделать же имя ему не позволит хозяин. Работать на Сашу-ордынца он мог и хуже, и лучше, но результат его работы, его талант и мастерство принадлежали не ему лично, а «Фаворитке».

Это ее популярность и заработки ордынского хозяина «Фаворитки» повышал Серж Ефремов своими успехами среди клиентуры, а не свои.

Его мастерство Шиндлер сделал своей собственностью и уступать Сержу право распоряжаться своим умением и, в конечном итоге, жизнью не собирался. Легко, без сожаления и, уж конечно, без всяких взрывов Шиндлер расставался только с бездарностями, не умеющими зарабатывать для него деньги.

Людей талантливых, способных увеличивать его, Шиндлера, доходы, повышать рейтинг заведения и его популярность у клиентуры, он держал на очень коротком поводке, внимательно следил за их настроением, за их контактами с конкурентами, за их планами.

И пресекал любые попытки предательства и перебежек с их стороны.

Попав в «Фаворитку», Серж слишком поздно понял, что может всю жизнь горбатиться на Шиндлера, а независимость так никогда и не приобретет. Он стал чем-то вроде крепостного человека, жизнь которого целиком зависит от воли его хозяина.

Но Серж смириться с этим не захотел, да и не смог бы, если бы даже и желал подчиниться. Он решил уйти, чего бы это ему ни стоило. Фактически у него просто не было другого выхода. Жить «под Шиндлером» Серж Ефремов не смог бы, это он понимал хорошо. Все это закончилось бы слишком скоро. Причем закончилось бы одновременно с его жизнью.

Серж хорошо представлял себе, какой должна быть его жизнь, – наверное, потому и не мог согласиться на то, чтобы ему кто-то ставил ограничительные рамки. Степень своей свободы Серж Ефремов привык определять всегда только самостоятельно.

Мало того, Серж и сам претендовал на то, чтобы управлять чужими судьбами. Он очень хорошо понимал, какое значение в жизни любого человека имеет его лицо, его имидж, его внешний облик.

От того, что человек ежедневно видит в зеркале, зависит не только его настроение, но и вера в собственные силы, а это значит – активность, энергия, настойчивость в стремлении к своим целям.

Прежде всего это касается женщин. Лицо женщины – это ее жизнь. Женщина, на лице которой написаны все ее жизненные проблемы, ее взаимоотношения с мужчинами, которые ею пренебрегают или унижают ее, отсутствие денег, собственная неуверенность, – это типичная неудачница. Лицо должно быть красиво, но не красноречиво. Оно должно немного лгать, и прежде всего лгать самой женщине, когда она смотрит в зеркало.

А о мужчинах и говорить нечего! Лгать мужчинам лицо женщины должно в первую очередь. Если мужчина читает по лицу женщины все ее тайны, как по открытой книге, она никогда и ничего не добьется в своей жизни. Нет, женщина ни в коем случае не должна быть откровенной с мужчинами. Да и с себе подобными – тоже.

А еще Серж Ефремов слишком хорошо знал, каким должно быть настоящее женское лицо, вернее – лицо настоящей современной женщины.

Знал прежде всего потому, что женщин любил и совсем не боялся их, в отличие от большинства современных российских, а может быть, и не только российских, мужчин… А это, считал он, два самых важных компонента в отношении настоящего мужчины к женщинам, сколько их есть на свете. И дело вовсе не в рельефных стальных мускулах или невероятной сексуальной выносливости – это все бред для юнцов. Все дело в психологической устойчивости, которая другими словами называется уверенностью в себе. Не самоуверенностью, а именно уверенностью в себе.

Поэтому Серж Ефремов и стал мастером именно в той профессии, для которой женщина – всего лишь материал для творчества.