В мире, куда я отправляюсь, нет многого из того, что мы, люди, считаем привычным, но зато есть то, о чем мы давно разучились или все еще не научились мечтать. Меня коронуют. Коронуют в Листолесье — стране, созданной мной и существовавшей во все времена. В мире, который можно было бы назвать волшебным… но пока я назову его просто другим.

Тео, я не смею просить о подобном, но, может быть, если недоверие еще не заставило тебя разорвать письмо, ты хочешь приехать ко мне? Нет, мой мальчик, не думай, что я зову тебя умереть, как бывает в любимых твоих ужастиках. Не пугайся. Твое путешествие будет совсем не похоже на мое, и именно поэтому я не смогу сопровождать тебя в нем, но храню надежду, что ты поверишь мне и сделаешь все, о чем я попрошу.

Буду очень рада видеть тебя. Дай, пожалуйста, ответ срочно. Сопровождающий ждет тебя в конверте.

С любовью,

твоя верная миссис Ванчи

На последней букве Тео молча скомкал лист, потом оглядел пустую комнату. Кто мог так пошутить? Казалось бы… никто?

Он почему-то вспомнил ночи сказок во время лесных походов. Ночи, из которых уже вырос. Ему тринадцать. Тринадцать! Время, когда надо впервые влюбляться в девчонок, тайно гулять до позднего вечера и слушать первый рок… И совсем не время хоронить своих любимых учительниц. И тем более не время получать от них странные письма. Но почему… почему тогда этот конверт еще не порван? Пальцы сжались крепче.

Тео не отрицал волшебства, как делали это, взрослея, его друзья. Как-то неосознанно он выбрал для себя другое: не говорить о таких вещах, если, конечно, это не болтовня о недавно вышедшей книге про Гарри Поттера. Никогда. Не класть под подушку выпавшие молочные зубы, не оставлять для Санты тарелку с печеньем у камина, не загадывать желания на падающие метеоры. Не проверять, насколько глупы все эти истории. А теперь…

…я храню надежду, что ты поверишь мне и сделаешь все, о чем я попрошу.

И он бы сделал. Правда, он бы сделал.

Незнакомый голос заполнил спальню так, как мог бы пробраться сюда звук включенного телевизора. Но телевизора не было, а слова звучали насмешливо:

— Если летучий парень на огромном велосипеде для тебя не доказательство, я даже не знаю, что поможет тебе, бедняга.

Тео вздрогнул и начал оглядывать комнату, пытаясь разыскать источник голоса. Не выключен плеер? Сам включился компьютер? Сумасшедший гуляет под окном?

Невидимый, удовлетворенно хмыкнув, тем временем продолжил:

— Ты же решил. Я видел, ты решил! Ну давай, выпусти меня из этой гадости, спина затекла!

Наконец Тео понял, что голос доносится из конверта. Заглянув туда, он обнаружил круглую почтовую марку с белым драконом. У дракона были кожистые крылья и длинный гибкий хвост, венчавшийся чем-то вроде змеиной гремучки. Картинка казалась неподвижной, да и вряд ли могла разговаривать.

— Надо больше спать… — пробормотал Тео.

Если что-то мерещилось, он всегда повторял эту фразу, она многое объясняла. Он собирался приложить руки ко рту и закричать родителям, чтобы они сделали звук в гостиной потише. Это все-таки был телевизор, а не что-то другое. И все же, прежде чем осуществить свое намерение, Тео тихо, но четко произнес:

— Я бы к вам приехал, миссис Ванчи. Куда бы вы ни звали. Но…

…я вам не верю.

Он не успел закончить: порыв холодного ветра будто украл его голос. Ветер пробрался через распахнутое высокое окно и принес капли ледяного дождя. Подхватив, быстро закружил марку с драконом в воздухе. Когда марка парила над аквариумом, ветер пропал. Кусочек бумаги упал в воду.

Тео не сделал и двух шагов. Вода в аквариуме вспенилась, будто туда бросили шипучего лимонадного порошка. От острой вспышки света мальчик зажмурил глаза, а когда снова открыл их, аквариум опустел. Промелькнула мысль, что последняя рыбка, к счастью, умерла месяца три назад — домашние животные не приживались в рассеянном семействе Греев.

— Кха-кха, тьфу! Какая мерзость…

В центре комнаты, по-собачьи встряхиваясь, стоял долговязый человек в белом строгом костюме. Волосы у незнакомца были тоже белые и необычайно длинные, завязанные в тонкий хвост. Как показалось Тео, хвост этот, доходивший до колен, угрожающе шевелился. Глаза — алые с узкими зрачками — озирали комнату с любопытством.

— Мир людей стал симпатичнее… — пробормотал он и наконец остановился взглядом на Тео. — Ага…

Это «ага» просто не могло понравиться нормальному человеку: оно было каким-то многообещающим. Тео замер, попятившись в сторону, но взгляда от бледного остроносого лица не отвел.

— Вы кто? — набравшись храбрости, требовательно спросил он. — Что вам нужно?

Тео старался говорить как можно тверже и даже с угрозой. И это получилось ровно до того момента, пока, к его ужасу, незнакомец в белом не втянул ноздрями воздух и не облизнулся. Язык у него оказался раздвоенный. Продолжая принюхиваться, человек (или что-то похожее) сделал несколько вроде бы неторопливых шагов и потер руки.

Тео снова попятился. Докричаться до папы с любимым разделочным ножом было проблематично, звать маму — бессмысленно. Под рукой не было совсем ничего тяжелого или острого. А незнакомец по-прежнему приближался. Теперь Тео отчетливо видел, что собранные волосы извиваются, как змея, приметившая ужин: кролика или мышку. Быть кроликом, а тем более мышкой, не хотелось.

Решение появилось моментально: около дома росли относительно мягкие кусты. Тео, не следя больше за перемещениями незнакомца, вскочил на подоконник и, уцепившись за него руками, повис. Но разжать пальцы он не успел: его схватили за запястье и резким движением затянули обратно.

На секунду Тео снова зажмурился. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой лицо незнакомца. Тот, продолжая одной когтистой лапой держать мальчика, невозмутимо жевал ягодный пирог. От куска, зажатого во второй руке, осталась только половина.

— Сумасшедший, — наконец изрекло довольное чудище, облизывая испачканные губы. — Не встречал мальчиков, которые с таким увлечением скакали бы из окон. Хотя я вообще не особо часто встречал мальчиков.

— Не хотел, чтобы мной поужинали, — пробурчал Тео, пытаясь выдрать свою руку из цепких и горячих как грелка пальцев.

Чудище выпустило запястье мальчика, комнату заполнил смех:

— Ну ты… я не питаюсь детьми! И не детьми тоже. — Монстр скривился. — Зато готовят у вас, мм… А можно, я возьму еще? Понимаешь, в марке оголодаешь и не так. Ненавижу эти завихрения королевские… Лучше бы заковали в колодки, бросили в подземелье, да что угодно.

— А чая… хотите? — предложил Тео. Он не особенно старался скрыть облегчение.

Посвистывая, незнакомец уже направлялся к тумбочке, где остался поднос. Усевшись и непринужденно пододвинув к себе пирог, он полюбопытствовал:

— А ты не любишь сладкое?