Из всего этого была одна прямая выгода: мир – время для мирных занятий, столь необходимое всюду, после двух десятилетий непрерывных войн, истощивших целую часть света. Для этой работы начинания последних десятилетий не пропали, и скоро выяснилась огромная перемена, началом которой служил 1789 год. Выяснился тот высокий принцип, что народ должен сам определять политический порядок, при котором он желает жить, и что необходимо выработать такую форму правления, при которой народная воля могла бы проявляться и высказываться.

Новое современное открытие – народ-правитель, le peuple souverain, не только был в состоянии разрушить прежний строй во Франции, совершить разные бесчинства и ужасы; он сумел также выказать себя на войне выше прежнего уровня, выше императоров, королей, принцев и великих мира. Добрая доля этого прежнего строя, с худшими его злоупотреблениями и нелепостями, пропала навеки, сделалась невозможной. Но революция вышла из берегов, перешла границы: она захотела дать свободу народам вообще и в частности; она стала действительно или прикидывалась космополитичной. В этом ей не посчастливилось, и дальнейшие события научили европейские народы совершенно иному. Во Франции из хаоса вышел военный деспотизм. Деспот сделался тираном целой Европы. Сам не имея отечества, он оскорблял и унижал национальный дух с неслыханной жестокостью. В борьбе против него различные народы – испанцы, австрийцы, русские, пруссаки – вполне сознали свои народные особенности и права и ясно поняли, что ту свободу, которую сулил 1789 год, нельзя получить готовой из-за границы, что всякий народ должен вырастить ее на родной почве и что началом ее служит национальная независимость. В этом смысле справедливо называли последние войны за независимость – войнами за свободу.

Борьба за независимость окончилась, можно было приняться за работу освобождения. Всякий народ должен совершить это по-своему и хорошо, что идеи национальные так окрепли в последние войны. Рядом с неизбежно односторонним национальным чувством приобретало все большее значение сознание общности интересов европейских, и оба понятия эти росли и крепли рядом во все девятнадцатое столетие: единство национальное и общность интересов европейских. Последним словом времени этого и до сего дня была – свобода. Главный интерес истории этого времени (до некоторой степени это главный интерес всей истории человечества) составляет борьба народов для достижения благ свободы, в сущности очень сложной; любопытство проследить за прогрессом его и задержками, за теми силами, которые способствуют прогрессу или останавливают его, узнать истины и заблуждения, доблести и ошибки, отношения, при этом стремлении к свободе, отдельных личностей, целых обществ и поколений.

Скандинавские государства

Можно разделить период с 1815 года и до конца XIX века большим кризисом, разразившимся в середине столетия (1848–1852 гг.) на две совершенно различные части, и мы проследим судьбы народов до этого кризиса, введением к которому послужил переворот во Франции. Руководящей или путеводной нитью мы примем старинное этнографическое деление народов на романское, германское и славянское племена, хотя в нашем Старом Свете народонаселение является очень смешанным; так, например, даже Австрию мы вынуждены признавать государством германским, несмотря на то, что в состав ее входят три главные народности и еще несколько их разветвлений.

Подразделение

Из германских государств сравнительно незначительны составляющие скандинавскую группу: Швеция, Норвегия, Дания. Норвежцы противились соединению с Данией не особенно упорно; они согласились признать общим королем Карла XIII, ввиду чрезвычайно либеральной конституции, предоставлявшей им самостоятельность и независимость их страны. У короля был норвежский совет в Стокгольме, а относительно постановлений законодательного корпуса ему предоставлено было только отрицающее veto. 4 ноября 1814 года Карла провозгласили королем Норвегии. Шведская конституция носила отпечаток менее демократический. В отдельных собраниях рейхстага шли нескладные совещания обособленных собраний дворянства, духовенства, мещан и крестьян. Во все долговременное правление Дания прожила без писаной конституции и не имея даже потребности в ней (1808–1839 гг.). Так как в состав владений датского короля входили Гольштейн и Лауенбург, то он был членом Германского союза.

Англия

В Англии давно уже тори находились у кормила правления, и с 1812 года премьером был лорд Ливерпуль. Так как Георг III снова страдал душевной болезнью с 1811 года, обязанности королевского представительства лежали на регенте, принце Валлийском. Двадцать лет британская аристократия вела ожесточенную борьбу против французской революции, во всех ее проявлениях, и во все это время устарелая конституция, с ее злоупотреблениями и безобразиями, оставалась неприкосновенной; весь ход революции служил скорее к тому, чтобы настроить умы правящих классов еще консервативнее. Идеи французской революции имели глубокое влияние и здесь, тем более, что в цветущих теперь бывших североамериканских колониях они проявили свою силу и в то же время совместимость с мирным течением дел. На английской почве образовалась демократическая партия, находившая достаточно предметов для критики в этом государстве, не испытавшем, подобно континентальным, систематических реформ, исходящих от просвещенного деспотического правительства.

Основная цель и программа деятельности этой партии была ясная: необходимость реформ для Нижней палаты, следовательно для самой влиятельной, решающей корпорации государства. Мы упоминали о возмутительных злоупотреблениях, вследствие которых так называемое народное представительство превратилось в представительство нескольких тысяч привилегированных. Примерно половиной мест располагало правительство и ограниченное число богатых и знатных людей; но вопиющей несправедливостью было с незапамятных времен продолжающееся право так называемых гнилых местечек (rotten boroughs) избирать своих представителей по-старому, тогда как большие города, с 100-тысячным населением, как Лидс, Манчестер, Бирмингем, лишены были возможности иметь своих представителей на том основании, что избирательный закон старой Англии явился ранее, нежели они достигли своего цветущего состояния. Особенную силу и вес придало партии, требовавшей парламентских реформ, то, что следствием мира явилась материальная нужда, вместо ожидавшегося избытка.

Заготовлено было громадное количество товаров в надежде на усиленный спрос на материке, однако спроса не было, при всеобщей бедности, вследствие долгой войны, и, таким образом, работа и заработок остановились внезапно. Число рабочих, оставшихся без дела, еще увеличилось отпущенными со службы солдатами и матросами. Лето 1816 года было неурожайное; привоз зерна из-за границы несколько уменьшил бы нужду, но, охраняя интересы землевладельцев, ввоз иностранного зерна затрудняли охранительными зерновыми законами. Раздражение и отчаяние выражались в бунтах и буйствах. При открытии парламента в январе 1817 года раздраженная толпа грозила самому регенту, и правительство усмиряло эти бунты, усиливавшие требования реформ, исключительными законами, охотно принимаемыми парламентом, несмотря на непоколебимо, казалось, установившиеся свободу слова и свободу собраний. В роковой для свободы 1819 год прошел запретительный билль на пять лет, по которому всякие публичные собрания, без разрешения полиции, а также «безбожные и мятежные сочинения», по усмотрению правящих классов, подвергались тяжким наказаниям.