После крушения ГДР генерал-майор Хорст Бем покончил с собой. Говорили, что причина — его осведомленность в особых операциях советской разведки на немецкой территории. В реальности он ушел из жизни, потому что для него, высокопоставленного офицера госбезопасности, с воссоединением Германии жизнь кончилась. Тем более, что генерал Бем считался одним из самых жестких и ортодоксальных офицеров госбезопасности. Его прислали в Дрезден в том числе с задачей присматривать за первым секретарем окружного комитета СЕПГ Хансом Модровом, пожалуй самым интересным политиком в ГДР.

У Модрова были хорошие отношения с Советским Союзом, что не нравилось руководству ГДР. Министерство госбезопасности следило за его контактами с советскими представителями, поэтому все происходило как в шпионском фильме.

Тогдашний советник-посланник нашего посольства в ГДР Всеволод Совва рассказывал мне, как он тайно привозил Модрова в своем автомобиле с дипломатическими номерами. Ханс Модров не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, за которым следили немецкие чекисты. Он отпускал свою машину на одной из берлинских улиц и ждал, когда Совва за ним заедет. Модрова вели в посольскую сауну, и там уже откровенно обсуждалось положение в ГДР.

Но руководители госбезопасности ГДР все равно что-то подозревали, поэтому в Дрезден прислали Хорста Бема. На посту начальника окружного управления он сменил Рольфа Маркерта, подпольщика, который при нацистах сидел в концлагере Бухенвальд. Маркерта сняли с поста руководителя окружного комитета за «недостаточную настойчивость» в работе.

При Хорсте Беме Ситуация, вспоминал потом сам Модров, радикально изменилась: «Щупальца и уши МГБ можно было обнаружить теперь повсюду… Если раньше еще поступали сведения о разоблачениях западных шпионов, то теперь вся работа госбезопасности сосредоточилась на внутренней жизни округа… Мне казалось, что Бем постоянно держит передо мной зеркало и говорит при этом: дела твои плохи, мой друг… Бем повсюду видел проявления враждебности. Если бы проявления враждебности прекратились, то Бем рухнул бы, как предмет, лишившийся опоры. Бем был заинтересован в сохранении этой атмосферы враждебности, которую в значительной степени создавал его аппарат».

Работа в братской ГДР требовала от советского человека сугубой осторожности.

В ходу все еще был лозунг «Учиться у Советского Союза — значит учиться побеждать». В реальности руководители ГДР покровительственно относились к советским коллегам, поскольку уровень жизни в ГДР был неизмеримо выше. Советский Генеральный консул в Карл-Маркс-штадте и Дрездене позволил себе несколько критически отозваться о положении дел в ГДР. Об этом доложили генеральному секретарю Эриху Хонеккеру, тот пожаловался в Москву, и консула отозвали.

Какие качества в разведчике воспитывает такая работа за границей, когда есть опасность быть разоблаченным? Когда за тобой каждый день следят, это сильно действует на психику? Или человек ко всему может привыкнуть?

— Конечно, это действует, — говорит генерал Буданов. — Находясь за рубежом, ты постоянно вынужден помнить, что можно, что нельзя. Но нас к этому готовили, проверяли, можем ли с этим справиться. Некоторые слушатели разведшколы видели, что им либо это не нравится, либо они не потянут работу в таких условиях, — уходили…

Очень важно уметь владеть собой, регулировать свое состояние. Все сделал как надо, вернулся домой, только тогда расслабился. Но помнишь, что и дома лишнего не говори. Правило ввел для себя такое и живешь нормально. Но это надо уметь, конечно. И большинству удавалось. Мы умели и расслабиться, и повеселиться, и поиграть в волейбол.

В КГБ в целом и в разведке в частности шла постоянная борьба за выживание, за должности, за внимание начальства, за командировку в хорошую страну и под хорошим прикрытием…

В загранкомандировке тоже было не просто. Чекисты ревностно относились к успехам друг друга. Нравы советской колонии были малосимпатичными. Все следили друг за другом: что купил, что жена на обед приготовила, куда поехал. Лишнего шага без разрешения начальства не сделаешь.

Советские чекисты жили все вместе — в доме для сотрудников окружного управления МГБ ГДР. Рядом детский сад и ясли — тоже принадлежавшие МГБ. Вторая дочка, Катя, родилась у Путиных в Дрездене. Работали в хорошо охраняемом отдельном особняке — в пяти минутах от дома. Обедать Путин приходил домой. Часть зарплаты платили в долларах, так что, когда вернулись в Ленинград, купили «Волгу».

Со временем пойдут разговоры о том, что Владимир Путин чуть ли не принадлежит к числу супершпионов XX века. В реальности он был офицером на небольшой должности и в малых чинах. Путин не сделал грандиозной карьеры в разведке.

Может быть, если бы сделал, то сидел бы сейчас на пенсии и копался в огороде, как очень многие, кто отличился и сделал карьеру…

В ТЕНИ СОБЧАКА

Когда коммунистическая власть в ГДР рухнула, в представительстве КГБ стали срочно сортировать бумаги, самое важное переправили в Москву — в архив, остальное уничтожали.

— Я лично сжег огромное количество материалов, — рассказывал Путин. — Мы жгли столько, что печка лопнула.

Когда восточные немцы захватывали здания МГБ, наши чекисты испугались, что немцы разгромят и представительство КГБ в Дрездене. Позвонили в группу войск, попросили прислать подмогу. Там ответили:

— Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит.

Потом военные все-таки приехали. Немцы разошлись.

В январе 1990 года подполковник Путин вернулся в родной город, разочарованный и уверенный, что будущего у КГБ нет и надо искать запасной аэродром. Видимо, чекистская романтика без полноценного материального подкрепления немногого стоит.

Путину вроде бы предложили бесперспективную должность в управлении кадров Ленинградского управления. Он отказался, сказал, что найдет себе работу сам. В те времена это приветствовалось, потому что шло сокращение аппарата госбезопасности, и его перевели в действующий резерв КГБ.

Сначала он нашел себе незавидное место помощника проректора Ленинградского университета по международным вопросам — надо было следить за иностранными студентами, аспирантами и преподавателями, выявлять среди них тех, кто представляет интерес для КГБ в смысле вербовки.

Путин стал подумывать о защите диссертации по международному частному праву, подыскал себе научного руководителя и подбирал литературу, полагая, что либо станет преподавателем, либо уйдет в бизнес.

Но тут все устроилось наилучшим образом — он перешел к Анатолию Собчаку, избранному к тому времени председателем Ленсовета. Собчак сделал его своим помощником. Собчака критиковали за то, что он взял на работу бывшего офицера КГБ, но Анатолий Александрович коротко отвечал:

— Он мой ученик.

Демократические политики тоже хотели иметь свои маленькие спецслужбы. Видимо, по рекомендации Путина начальником питерской госбезопасности со временем станет Виктор Васильевич Черкесов, с которым они вместе учились. Это вызовет возмущение питерских правозащитников, которые прекрасно помнят, как их допрашивал Черкесов, начинавший службу в КГБ с борьбы с диссидентами.