Поэтому трудно противостоять убежденности в том, что, как только на земле станет править единый закон и непреодолимость границ перестанет угнетать нас, беспокойство нашей натуры, которое срывает нас с места весной и осенью, отправляя в путешествия, снова завладеет нами. Мы будем повиноваться пульсирующему в наших венах зову летних и зимних пастбищ, зову гор, пустынь и морей. Для тех из нас, кто имеет иные корни, это будет зов леса; кто-то будет охотиться летом и возвращаться в поля к плугу ради урожая. Но это не значит, что люди станут бездомными.

Обычная кочевая жизнь не бездомна, она — передвижение от одного дома к другому. Сегодняшние монголы, как и ласточки, преодолевают тысячи миль от одного дома к другому. Нам представляется, что прекрасные и удобные города грядущей эпохи будут иметь свои периоды, когда они будут полны жизни, и периоды, когда они будут выглядеть спящими. Жизнь будет двигаться в соответствии с сезонами, словно прилив и отлив, из одного региона в другой по мере возрастания или уменьшения интереса к этому региону.

В этом лучше организованном мире будет немного тяжелой и нудной работы. Энергия природы, запряженная в машины, будет выполнять тяжелую и нудную работу за всех. Та же тяжелая и скучная работа, без которой нельзя будет обойтись, будет выполняться каждым человеком как служба и повинность в течение нескольких лет или месяцев, а представители тяжелого труда, а также многие другие люди и виды деятельности, которые занимают угрожающе большое место в нынешней социальной схеме, неизбежно утратят свое важное значение или вообще исчезнут.

Будет мало или не будет вообще профессиональных военных; не будет таможенников, на смену многочисленной полиции и персоналу тюрем придут такие же многочисленные педагоги; психбольниц будет мало или не будет вообще; всемирная система санитарии снизит количество больниц, медсестер, сиделок и т. п.

Всемирная экономическая справедливость будет способствовать исчезновению мигрирующей популяции жуликов, шулеров, азартных игроков, спекулянтов, паразитов и вообще нечестных дельцов. Но в этом мире будущего не станет меньше приключений и романтики. Например, для морского рыболовства и борьбы с морской стихией понадобится особый, крепкий и выносливый тип людей; воздушный океан покорится лишь людям мужественным, а на земле всегда будет достаточно мест глухих и опасных.

У людей снова возрастет интерес к животному миру. В наши бестолковые и беспорядочные дни происходит бездумное и неконтролируемое уничтожение различных видов животных — под определенным углом зрения этот процесс даже более трагичен, чем человеческие страдания.

В XIX веке были истреблены десятки видов животных, некоторые из них — весьма интересные. Поэтому одним из первых плодов реального существования всемирного государства будет улучшение защиты диких на данный момент животных.

Для человеческой истории это вещь очень странная — что, начиная с бронзового века, было сделано мало в смысле приручения, использования и понимания животных и их жизни вокруг нас. А это тупое убийство, которое сегодня называется спортом, в более образованном мировом сообществе неизбежно уступит место облагораживанию примитивных инстинктов, — которые до сих пор находили подобный выход, — таким способом, что люди будут заинтересованы не в смерти животных, а в их жизни.

Это приведет, возможно, к новым, очень необычным и прекрасным попыткам подружиться с этими трогательными братьями нашими меньшими, которых мы уже не будем бояться, как врагов, ненавидеть, как соперников, и неволить, как рабов.

Всемирное государство и всеобщая справедливость не означают, что человечество попадет в тюрьму мрачной учрежденческой организованности. По-прежнему будут существовать горы и моря, джунгли и огромные леса — между прочим, ухоженные и охраняемые, а люди будут относиться к ним с необходимой бережностью. Все так же перед нами будут расстилаться бескрайние равнины, все так же будут дуть неистовые ветры. Но в людях уже не будет столько ненависти, столько страха, не будет столько тяги к мошенничеству — их тела и души станут чище.

Но, наверное, самая трудная, почти невозможная задача, которую может поставить перед собой автор, — это представить жизнь людей более образованных, более довольных своей жизнью, более свободных и более здоровых, чем он сам. Сегодня мы уже достаточно информированы и знаем, что у каждого человеческого качества есть бесконечный простор для совершенствования. Нужны лишь коллективные усилия.

Наша нищета, наша стесненность, наши инфекции и болезни, наши ссоры и разногласия — все это вещи контролируемые и устранимые с помощью согласованных человеческих действий. Но мы так же плохо представляем себе жизнь без них, как и несчастное, грязное, презираемое и очерствевшее душой создание, родившееся и выросшее в жестоких и мрачных условиях европейских трущоб, не представляет себе, что такое каждый день принимать ванну, всегда быть хорошо одетым, заниматься альпинизмом ради удовольствия, летать на самолете, встречать лишь приятных и хорошо воспитанных людей, проводить исследования или создавать восхитительные вещи.

Причем время, когда все это станет доступным для всех людей, может наступить гораздо быстрее, чем мы думаем. Каждый, кто верит в это, это время приближает; каждое разуверившееся сердце — отдаляет.

Никто не может предсказать, какие сюрпризы или разочарования готовит нам будущее. Возможно, историкам придется отложить, едва начав, написание главы о Всемирном Государстве и приступить к написанию других глав, о которых мы и не догадываемся. Эти главы могут быть такими же длинными и столь же полными конфликтов, как и наш рассказ о возникновении, развитии и соперничестве великих держав. Возможно, еще предстоят трагические экономические столкновения, жестокие схватки между расами и классами; может получиться так, что «частный бизнес» не захочет усваивать урок служения обществу, пока не произойдет какая-нибудь революция в масштабах поистине катастрофических.

Мы пока не знаем, мы не можем сказать. Это — ненужные беды, но они могут стать неизбежными. Человеческая история все больше напоминает гонку между образованием и катастрофой. В случае объединяющего усилия христианского мира и объединяющего влияния механической революции катастрофа победила по крайней мере в том, что ей удалось вызвать мировую войну. Мы пока не знаем, сколько еще побед останется за катастрофой. Могут возникнуть новые заблуждения, которые будут в течение определенного времени держать людей во власти порочных и обреченных схем, которые затем рухнут среди вызванных ими несчастий и убийств целых поколений людей.

Тем не менее,