– Еще налюбуемся, – вздохнул я. – Чует мое сердце, нас еще не раз стошнит от этого пейзажа.

– Не сгущай краски, Макс. Так уж и стошнит, – Кофа задумчиво уставился в окно. – Кстати, имей в виду, – добавил он, – сегодня ночью я, пожалуй, не смогу подменить тебя в Управлении. Переживешь?

– Не вопрос. Разумеется, я сам подежурю. Буду ощущать себя единственным хранителем общественного спокойствия. В конце концов, с самого начала считалось, что именно в этом и заключается моя работа: бездельничать по ночам в кабинете Джуффина.

Сэр Кофа ушел прогуляться по городу и на радостях развил там бурную деятельность. Даже собственноручно поймал за шиворот какого-то бородатого карманника, хотя охота за подобной мелочью не входит в компетенцию Тайного Сыска. Несчастный карманник был отдан на растерзание лично Бубуте: генерал Бох честно заслужил этот подарок.

– Ты у меня будешь шарить по сортирам, а не по карманам! И все, что там найдешь, запихаешь в свою задницу!

Бубутины вопли доносились даже до моего кабинета, но я не возражал. Я по ним даже соскучился.

– У тебя лицо провинциала, который всю жизнь мечтал попасть на выступление Екки Балбалао, и вот, наконец, сподобился, – насмешливо сказал Мелифаро.

– А я и есть провинциал. Простой необразованный иноземный монарх, который, между прочим, понятия не имеет, кто такой этот ваш Екки Балбалао.

– Дырку над тобой в небе, парень, это же лучший тенор в Соединенном Королевстве, – Мелифаро озадаченно покачал головой. – Я – не самый заядлый меломан в столице, но не знать кто такой Екки Балбалао… Это слишком, даже для тебя! Что ты вообще делаешь в свободное время, чудовище?

– Как – что? Шляюсь по трактирам и с высунутым языком бегаю за девушками. – Немного подумав, я добавил: – Кроме того, у меня вообще нет свободного времени, поскольку я заживо сгораю на работе. А что, он действительно так здорово поет?

– Да ничего, – равнодушно кивнул Мелифаро. – Честно говоря, я сам коротаю досуг примерно так, как ты описал. Правда, мой язык не вываливается изо рта ни при каких обстоятельствах, чего и тебе желаю. Так что сладкий голос господина Балбалао нечасто достигает моих ушей.

– Какие мы с тобой некультурные и бездуховные, – обрадовался я. – Кому сказать – не поверят.

– Поверят, поверят, – успокоил меня Мелифаро. – У нас это на мордах написано.

Завершив беседу об искусстве, мой коллега ультимативным тоном заявил, что ему, дескать, пора. Я недоверчиво уставился на темнеющее небо и покорился судьбе: день пролетел удивительно быстро. Мне предстояло пережить длинную, скучную, одинокую ночь. Луукфи, как всегда, ушел домой на закате, а Меламори улизнула еще раньше, – Магистры ее знают, куда.

Около полуночи, когда я с изумлением понял, что начинаю клевать носом, меня настиг зов Теххи.

«Макс, – жалобно сказала она, – все просто ужасно! Этот твой господин Пу…»

«Что, опять напился и спит на табурете?»

«Если бы! Он действительно вполне напился, но, к сожалению, не спит. Он со мной общается. И постоянно пытается поцеловать мне руку. Знаешь, мне, пожалуй, не составит труда испепелить его на месте, но тогда меня посадят в Холоми. Причем ты же сам и посадишь».

«Не выдумывай, – строго сказал я. – Я буду укрывать тебя от правосудия, рискуя жизнью и недельным жалованьем. Но это не лучший способ проводить время, что правда, то правда. А ты действительно можешь его испепелить?»

«Конечно, могу. А что?»

«Мне бы твои способности! Мы как раз сегодня выяснили, что никто из нас, кроме Лонли-Локли, не может испепелить этих грешных оживающих покойников. А Шурф ушел с Джуффином, так что нам приходится их убивать и закапывать, а потом снова убивать и снова закапывать. Это так утомительно!»

«Ну, живых мертвецов, положим, и я не испепелю, – призналась Теххи. – Это такие твари, их и Белый Огонь не берет!»

«Белый Огонь? – удивился я. – А что это за штука?»

«Самый простой и надежный способ испепелить кого бы то ни было, сто тридцать седьмая ступень Белой магии, один из любимых фокусов моего знаменитого папочки, а, в общем, ерунда, – скороговоркой объяснила Теххи. – Ты мне лучше вот что скажи: можно я отправлю этот говорливый мячик в Дом у Моста? Тебе же, наверное, скучно, да?»

«Ну, не слишком весело, если честно. Ладно уж, отправляй. Ты же, наверное, спать хочешь?»

«Хочу, – согласилась Теххи. – А если учесть, что ты можешь заявиться за час до рассвета…»

«Не очень-то верится! Тем не менее, ты имеешь полное право жить с неисцелованными руками. Так что пусть уж этот неугомонный Андэ идет ко мне, Аллах с ним».

«Ты, кстати, так до сих пор и не объяснил мне, кто такой этот твой загадочный “Аллах”. А я уже столько раз спрашивала».

«Да я сам толком не знаю. Просто слово хорошее».

Не прошло и получаса, как в дверь моего кабинета поскребся заспанный курьер.

– Ко мне посетитель: маленький, кругленький, здорово подвыпивший и очень нахальный, да? – Я не дал парню и рта открыть.

– Именно так, сэр Макс. – За годы службы в Доме у Моста бедняга утратил способность удивляться. – Ему можно зайти?

– А что еще с ним делать? Раз уж пришел, пусть заходит.

– Макс, мне грустно! – с порога сообщил Андэ. – Вы, наверное, не впиливаете, как это бывает.

– Представь себе, «впиливаю», – усмехнулся я. – Я проделываю это упражнение по дюжине раз на дню, можешь мне поверить.

– Какое упражнение? – Андэ удивленно уставился на меня своими прекрасными миндалевидными глазами. – Что вы имеете в виду?

– Грусть, что же еще? – Я налил камры в его кружку. – Не совсем то пойло, которое ты предпочитаешь в это время суток да и в любое другое тоже, но ради разнообразия…

– А вам тоже бывает грустно? – изумленно спросил Андэ.

У него было лицо средневекового мистика, которому внезапно сообщили, что бога нет – никакого! Обработав информацию, Андэ поспешил исправиться:

– Тогда вы впиливаете, Макс! Извините.

Я так и не понял, почему он извинялся, но решил не уточнять: в этом случае поднадоевший мне вопрос «впиливания» мог снова появиться на повестке дня.

– Когда вы меня встретили, я был голодный, – мрачно сообщил Андэ, с отвращением разглядывая полупустую кружку. – А сегодня я сытый. Но это ничего не меняет. Мне нужно отсюда уехать.

– В Ташер?

– Можно и в Ташер, – вяло согласился Андэ. – Вообще-то там действительно хорошо: тепло, фрукты растут прямо на улицах… И почти никто не умеет ни писать, ни читать. Поэтому все впиливают, что это круто. Но, в общем, мне уже давно все равно, куда – лишь бы уехать. Вы не надорветесь выйти со мной ненадолго? Могу показать вам фокус.

– Фокус? – растерялся я. – А ты не можешь показать его прямо здесь?