Герб на рукояти оружия не оставлял барону шанса. Не давая врагу опомниться, я выдал все, что знал о страшных охотах Сильвата, не забыв упомянуть и о том, что среди его жертв есть и люди-заключенные, да и просто подвернувшиеся резвящимся рыцарям случайные прохожие.

— Это что касается обвинения в убийстве беззащитных… Теперь о трусости. Потеряв сына, барон кинулся в погоню за убийцами, но если б он сразу возглавил отряд из тридцати рыцарей, то легко бы нас догнал, мы уходили на своих двоих. Так почему же погоня окончилась конфузом? Он попросту испугался и, только взяв еще двести воинов, решился преследовать двоих орков. Пешие солдаты тормозили его колонну, и догнать нас уже не смогли.

Сильват от злобы забыл об осторожности:

— А ведь егеря говорили мне, что вас всего двое или трое, если б я их послушал, ты бы сейчас был падалью, мерзавец!

Не использовать такой шанс я не мог:

— Он сам признает, что верные слуги, егеря-следопыты, сообщили ему, сколько нас, и все-таки собрался с мужеством только тогда, когда собрал двести тридцать против двоих. Так что мою балладу, пожалуй, можно завершить так:

Бесстрашие барона несомненно —

Он не боится сотней одного.

А если бардам кинуть по монетке,

То славить будут именно его.

И наконец последнее обвинение — бесчестие. Король защищает своих вассалов и гостей от любой беды, но для защиты чести дворянина во все времена было вполне достаточно только одного человека — самого дворянина.

По рядам рыцарей прошли согласные кивки. Настроение аристократии Нории постепенно менялось в нужную мне сторону, я решил заканчивать.

— И если б он был отважным рыцарем, то после моей песни немедленно обратился бы к королю с просьбой, с которой сейчас обращаюсь я. Ваше величество, прошу разрешить мне честные поединки — с бароном Сильватом и его менестрелем. Я намерен доказать свою правоту мечом.

Мой оппонент опять попытался перевести стрелки с себя на кого-нибудь еще, явно не желая никаких поединков:

— Орк не достоин вызвать рыцаря, этого (непечатное выражение) плебея надо просто повесить. Вы что, не видите, в моем лице он оскорбил славную семью таннийских дворян.

Договорить ему я не дал:

— В твоем лице я оскорбил только твою трусливую рожу. — Вокруг заулыбались. — А что касается остального… — Тут я повернулся к знати. — Кто из вас, благородные рыцари, согласен принять в свою семью этого негодяя? Он — позор вашего рода, и я все равно когда-нибудь убью его.

Аристократия посматривала на короля, тот в раздумье потеребил бородку и вынес свой вердикт:

— На просьбу нашего гостя орка мы отвечаем следующее. По законам нашей страны с менестрелями поединки не ведутся, иначе, учитывая их острые языки, мы останемся без людей искусства. К тому же ваша победа в острословии при исполнении баллад несомненна. — Тут он улыбнулся уголком рта и продолжил: — Поединков же между гостями я не допущу.

Сильват с сыном демонстративно покинули зал, но их примеру никто не последовал.

Пиршество продолжилось, король опять предоставил мне слово, мол, хотели говорить об орках, а получилось все о Сильвате. Поразмыслив, я снова взялся за местную гитару.

— Господа, вы хотели услышать об орках, я спою о том, кем являются в первую очередь обитатели наших земель.

— Убийцами.

— Грабителями.

— Насильниками.

— Захватчиками.

— Темными, — посыпались реплики с разных концов зала.

— Во многом вы правы, но не это главное.

Я улыбнулся и тронул струны:

Мы в такие шагали дали,

Что не очень-то и дойдешь…[2]

— Отменно исполнено, — высказался граф Райнер.

— Да, удача необходима всем, — задумчиво протянул король, — полагаю, темные земли не исключение.

— Вы неплохой бард, — обратился ко мне менестрель, — мы в Бардсити знаем толк в песнях, вы честно победили меня, и моя лютня останется у вас.

— У нас бытует мнение о процветании у орков рабства, беззакония, невежества и грубости, но, если судить по вам, это не совсем верно, хотелось бы узнать больше. — Король явно заинтересовался, монаршей хандры как не бывало.

— Ваше величество, в темных землях встречаются разные обычаи. Клан Кровавого клыка, например, полностью подходит под вашу характеристику. Более сильный грабит, порабощает или просто пожирает слабейшего. Клан Черных секир — более цивилизованное общество, имеется правитель, дружина, развиты ремесла, особенно кузнечное. Соблюдаются определенные обычаи, выполняющие роль законов. А вот гоблины и огры Диких земель — действительно, полуживотные, у них нет ни властителя, ни даже семей. Просто шайки убийц-людоедов.

Весь оставшийся вечер я рассказывал о темных землях. В финале моей повести король перешел к теме межрасовых отношений:

— А каково отношение к нам, людям?

— В основном негативное. Впрочем, друг к другу — не намного лучше.

— А ваш род?

— Клан Изумрудного дракона не враждует с Норией. Мы были бы не прочь установить дипломатические отношения с вашим государством.

— Хм… — король иронически приподнял бровь, — а вы представляете, что скажут наши подданные, узнав о мире и добрососедстве с орками?

— Пограничные области будут рады безопасности рубежей, ремесленники получат новых заказчиков. А купцы станут просто молиться на вас за такое решение — торговля с темными землями принесет им миллионы. Отсюда увеличение поступления налогов в казну государства.

— Весьма неглупо, — король задумался, — хотя не все так просто, но обдумать ваше предложение стоит. Во всяком случае, мы рады вашему визиту. Скажем так: у нас не мир, но перемирие. Статус нашего гостя сохраняется за вами.

После приема король вызвал в свой кабинет главнокомандующего армией герцога Тираса, графа Райнера и верховного мага.

— Признаюсь, сэр Райнер, вы перевыполнили свое обещание уничтожить мою хандру, — улыбнулся король, — наш сегодняшний гость просто чудо, я хотел бы знать ваше мнение о нем, господа.

— Мне приходилось допрашивать пленных орков и пару раз вести переговоры с их вожаками, но все они в лучшем случае тянули на атаманов банд, — первым высказался герцог, — а здесь совсем другой уровень, если забыть о внешности, то этого Торна вполне можно принять за дворянина. И кстати, он очень похож на человека.

— Таких орков я не только не видел, но и не слышал о подобных, — добавил Райнер и усмехнулся. — Он просто морально уничтожил барона Сильвата на месте. «Аристократ помойки» — такого ярлыка не приклеивали еще никому, думаю, песенка о бароне будет звучать по всей Таннии. Кстати, нынешний, насмерть обиженный Сильват, мне нравится гораздо больше прежнего, да и сравнение Таннии с помойкой весьма кстати.