– То есть ты ему заявила, что отцом Люка является Фил Бёрд, – скорее утвердительно, чем с вопросительной интонацией сказал я.

– Фил, я очень сожалею…

– Люк об этом знает?

– Люк? Нет, а…

– Вот и не вздумай ему говорить. Пока, во всяком случае. А сейчас я вынужден позаботиться о твоём муже, он у меня на кухне грустит в одиночестве.

Кларк и впрямь грустил, но уже не так отчаянно. Этот засранец, пока я общался с его женой, успел налить себе ещё и в данный момент допивал вторую, а может, и третью порцию.

– Я понимаю твои чувства, Кларк, – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более проникновенно. – Не знаю, как бы я повёл себя на твоём месте. Возможно, Люк действительно мой сын, во всяком случае, всё это мне известно лишь со слов Кэрол…

– У него твои глаза. И родинка вот здесь точно такая же. – Он коснулся указательным пальцем левой щеки. – Я только сейчас это понял, глядя на тебя.

– Ну, глаза и родинка – это слабое доказательство… Ладно, пусть я отец мальчика. Я сам много думал об этом, не раз и не два мне хотелось прийти в ваш дом и заявить, что я имею право видеться с сыном и вообще требую зарегистрировать в свидетельстве о рождении ребёнка мою фамилию. Но нет, ничего этого я не сделал. Потому что спокойствие твоё и Кэрол, да и Люка тоже, для меня значит очень много. Мне крайне жаль, что Кэролайн не сдержалась. Это она сейчас звонила, сказала, как всё было.

– Надо было её убить… Нет, не стану мараться, просто разведусь! Причём она переспала с тобой, когда мы уже встречались!

– Послушай меня, Кларк… Если хочешь, ударь меня! Ну, давай, возьми и ударь, от души. Может, тебе станет чуть легче. А потом ляжешь спать, и, когда проспишься, мы с тобой поговорим.

– Ударить тебя? – Гейбл грустно усмехнулся. – Теперь уже не хочу. Перегорело. У меня только одно желание – удавиться.

– Ну-у, брат, это ты брось! Ни за что не поверю, что ты такой слабак. Давай-ка я тебе постелю в холле на диване. Как говорят русские, утро вечера мудренее…

Гейбл засопел почти сразу, а я полночи ворочался, пялился в окно на чёрное, истыканное серебряными точками звёзд небо и думал, как мне завтра разговаривать с несчастным любимцем публики.

А утром Гейбл выглядел вполне адекватно и даже извинился за вчерашнее.

– Твоей вины в произошедшем нет, тебя самого поставили перед фактом. Не знаю, как дальше буду с этим жить… Дома нам с Кэрол предстоит серьёзный разговор, будем искать выход из сложившейся ситуации. Спасибо за выпивку!

Проводив Гейбла, я прошёл на кухню и вылил в стакан остатки виски.

– Желаю тебе, Кларк, чтобы в твоей семейной гавани всё уладилось и чтобы Люк рос счастливым человеком.

Для очистки совести я спустя неделю позвонил чете Гейбл на их ранчо. Загадал, что если трубку поднимет Кларк, то положу её на место, а если Кэрол… Она и взяла. Мы поговорили минут пять, не больше. Главное, что, по словам моей бывшей любовницы и матери нашего ребёнка, обошлось малой кровью. Кларк согласился молчать, добавив, что по-прежнему будет относиться к Люку, как к своему сыну. Поинтересовалась, что у нас было с её мужем, почему он вернулся таким спокойным, и я сказал правду. Собственно, что там скрывать…

А вскоре раздался звонок из консульства. Вопрос с делегацией советских студентов-кинематографистов, учитывая тот факт, что начались летние каникулы, был решён положительно. Нужно было согласовать сроки заезда и организовать быт гостей из СССР.

– А кто у них за старшего? – не удержавшись, спросил я собеседника на том конце провода.

– Старшим будет профессор, руководитель режиссёрской мастерской, автор учебника «Основы кинорежиссуры» Лев Владимирович Кулешов. Также в составе делегации приедет сам председатель Союза кинематографистов СССР Иван Александрович Пырьев. Он прибудет с супругой, Мариной Ладыниной, освободившейся после съёмок в картине «Кубанские казаки».

Гляди-ка, и в этой реальности их сняли. Похоже, Иван Саныч решил прокатиться в Штаты за мой счёт и жёнушку заодно прихватить, развеяться. А что я могу сказать? Не вставать же в позу из-за лишней сотни-другой баксов. Я просил не присылать блатных студентов, а насчёт старшего делегации договора не было, вот они и подогнали мне самого Пырьева. С другой стороны, когда бы ещё выпала возможность лично познакомиться с легендами отечественного кинематографа? Правда, у меня и голливудских знакомств выше крыши, но тем не менее.

И неделю спустя, когда Варя с Соней уже вернулись в Вегас, а Сальвадо услышал приговор, обязывающий его следующие 25 лет жизни провести в тюрьме Синг-Синг, в порту Лос-Анджелеса высадилась делегация советских студентов во главе с Кулешовым, Пырьевым и его супругой. Мы встречали их вместе с представителем консульства, прибывшим специально из Сан-Франциско, и моим студийным помощником мистером Пэйном, который два года до войны работал по контракту в СССР, успел более-менее выучить русский, и поэтому его помощь будет кстати.

Студентов было двенадцать: три девушки и девять парней с третьего и четвёртого курсов ВГИКа. Кулешов оказался обаятельным человеком, примерно моим ровесником, а вот председатель Союза кинематографистов СССР выглядел несколько напыщенным. Хотя, возможно, первое впечатление обманчиво, но я надеялся, что мне не придётся находиться рядом с ним слишком часто. Ладынина держалась намного скромнее и проще, первая протянула мне руку.

– Я слышала, ваши предки – выходцы из России, – улыбнулась она. – Вы ещё не забыли родной язык?

– Как же можно забыть родной язык?! – улыбнулся я в ответ, отвечая также на русском. – Язык Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Чехова…

– А также Есенина, Маяковского и Ахматовой… Я видела на закрытом показе ваш исторический фильм о бандах в Нью-Йорке, – изящно перескочила она на другую тему. – Жестоко, но есть в этом какая-то сермяжная правда. А качество материала выше всяких похвал.

– Спасибо, мы стараемся поддерживать уровень и не останавливаться на достигнутом. Поэтому я и открыл собственную киностудию. Хотите, могу и вас снять в каком-нибудь фильме?

Вот уж не знаю, с чего вдруг из меня это вырвалось… Видно, на фоне исходящей от Ладыниной волны позитива. Стоявший рядом Пырьев едва не поперхнулся.

– Спасибо за предложение, но у Марины Алексеевны и на родине много работы, – довольно холодно ответил он за жену. – А сейчас, если вы не против, мы после долгого пути хотели бы отдохнуть.

Всю делегацию я заселил в один отель среднего класса, для супружеской четы выбрав номер чуть получше, нежели для студентов. Пусть и не люкс, но всё необходимое присутствует, плюс оплаченное двухразовое питание – завтрак и ужин. Обедать они будут на студии, благо ради своих сотрудников я не поскупился на приличную столовую. А из этого отеля до Голливудских холмов буквально рукой подать, к тому же я на весь месяц арендовал автобус, который будет возить гостей из отеля на студию и обратно.