Умглэйдский список летописи оборвался внезапно, на середине страницы. Джилл вдруг заметила, что серый предутренний свет уже спорит с огоньком свечи, и что спина ее затекла и ноги болят от долгого стояния. Потянувшись со стоном, она отошла от пюпитра и обнаружила, что огонь в очаге погас. Как ни грустно было прерывать чтение на середине, Джилл, в общем-то, и сама уже вспомнила окончание истории, восстановила, как ей казалось, недостающую деталь. Гном Оттон изготовил кольцо с розами для королевы, которая подарила его барду Маддину спустя много лет, просто в знак благодарности за какую-то незначительную услугу. В замкнутой и застывшей атмосфере этого двора, где женщин прятали и охраняли, как сокровища, нашлись желающие истолковать этот знак по-другому, – лишь бы чем-то заняться, как подумала Джилл, вспоминая обстоятельства. Но какова бы ни была причина, ревность проистекла из нее, и пошли расползаться слухи. Чем кончилось, Джилл не знала, но догадывалась, что ничем хорошим кончиться не могло. Ей пришло в голову, что само по себе это полное неведение означало, что Браноик умер вскоре после того, как кольцо было изготовлено и вручено – скорее всего, погиб в бою.

Битвы эти давно отгремели, но эхо их слышалось и сейчас, спустя две с лишним сотни лет. А что сталось с остальными людьми из этой истории? Например, молодая королева – явится ли ее душа когда-либо вновь в этом мире, чтобы добавить новое звено в головоломку? Джилл чувствовала, что Беллира могла бы предъявить счет чародеям за то, что с ней случилось. А те женщины, которые привели эту древнюю трагедию к развязке? У них должен оставался неоплаченный долг перед кольцом с розами и его носителем… Оттон наверняка еще жив, хотя уже и достаточно состарился даже по меркам Горного народа. Сохранилась ли у него какая-то связь с кольцом, которое он выковал так давно? Ну и еще одну душу, конечно, нужно вспомнить: тот, кого некогда звали Маддином, а ныне – Родри из Аберуина, что снова (или все еще) носил это кольцо… Невина нет, и все эти задачи придется решать ей самой, всех этих людей беречь и направлять. Откладывать больше некуда.

Заспанный слуга вошел в хижину с хлебом, кружкой молока и кувшином свежей воды.

– Доброе утро, госпожа! Между прочим, святой отец интересовался, надолго ли вы к нам? Нет он не собирается вас выгонять, просто ему любопытно, понимаете ли…

– Передай ему, что я уеду после полудня. Мне предстоит долгое путешествие.

– Ага! Направляетесь в Аберуин?

– Дальше. В Бардек.

– Вот это да! Очень, очень далекий путь, и вправду. Но вы же не можете проделать его в одиночку!

– Придется. Хотя… – она задумалась, потом сказала: – Знаешь, ты прав. Я возьму с собою кое-кого, кто может и захочет сопровождать меня. Хорошая мысль! Он знает об островах намного больше меня. Хм… Нужно будет подумать хорошенько…

«Рассмотрим сущность какого-нибудь простого житейского действия. Например, ты покупаешь хлеб к завтраку. Фермер вырастил зерно на поле, которое распахали, отвоевав у дикой природы, его предки; в древнем городе мельник смолол зерно на муку, а пекарь испек хлеб; торговец доставил его к тебе домой на тележке, сработанной мастером-тележником и его подмастерьями. Даже ослик, запряженный в тележку, мог бы поведать многое, если б мы научились понимать его язык! А затем ты сам вручаешь торговцу медную монету, металл для которой был исторгнут из недр земли – ты, только что восставший с ложа сна и темноты, к свету огромного и устрашающего солнца. Видишь, как много нитей сплелось, чтобы соткать ковер простой утренней трапезы? Так как же ты можешь рассчитывать, что легко распознаешь предвестия великих событий?»

Свиток Псевдо-Ямбликуса

Рынок Лувилы растекся по отведенному под него пространству, как озеро ярких палаток и пестрых навесов. Наспех сколоченные помосты служили ареной для акробатов, певцы и сказители развлекали публику за деньги, сидя в тени деревьев. Люди архона, в бронзовых шлемах с красными плюмажами, прогуливались парами, присматривая за порядком. Теплый ветерок разносил ароматы ладана и жареной свинины, цветочных духов и маринованных овощей. В тихом уголке за горшечным рядом, где торговали синей и фиолетовой посудой, устроилась гадалка. Окруженные полосатыми и выгоревшими голубыми навесами, занавесками, две женщины, сидя у низкого столика, сговаривались относительно оплаты. Пожилая женщина, закутанная в черное, как и полагалось особе, торгующей знамениями судьбы, прочно сидела на своей подушке, испуская вздохи различной глубины. Молодая женщина, одетая как мальчик, в льняную тунику и сандалии, сидя на корточках, поправила копну мелко вьющихся черных кудрей и опустилась на продавленный пробковый коврик. Пыхтя от усилия в такую жару, Аканта вытащила из-под столика ящичек черного дерева и высыпала из него девяносто шесть пластинок из полированной кости. Почти все они упали лицевой стороной вниз (а это – благоприятный знак), но когда Аканта принялась переворачивать их, одна соскользнула на землю. Нахмурившись, гадалка водворила ее на место.

– Помоги мне перемешать их, малютка. Сложи их справа – справа от меня, понимаешь?

Марха накрыла пластинки ладонями и перемешала, прислушиваясь к их постукиванию.

– Хватит, – сказала Аканта. – Для начала выбери пять штук.

Старуха перевернула выбранные костяшки лицом вверх и выложила их квадратом. Двойка пик, четверка золота, за ними три разных костяшки цветочной масти: валет, шестерка, и, наконец, принцесса, которую Аканта поместила в середине квадрата.

– Это я? – спросила Марха.

– Может, и ты. А может, будешь когда-то служить принцессе. Пока неясно. Но вид вот этого валета мне что-то не по душе. Хмм… Может, это любовник: он той же масти, но уж никак не принц, да? Посматривай за ним, девочка. Остерегайся. Зато шестерка мне прямо-таки нравится. Большая удача, малышка, очень большая удача, хотя и не без осложнений, – она ткнула длинным костлявым пальцем в двойку пик. – Но ничего такого, с чем бы ты не справилась, в общем-то. Вытащить с первого раза три цветочных – это везение, право слово, истинное везение! Так, а теперь выбери четыре раза по три…

Разложив выбранные костяшки треугольниками, Аканта надолго замолчала, изучая раскладку. То и дело, покусывая губы, она порывалась что-то сказать, но обрывала сама себя, тряся головой. Марха достаточно знала о гаданиях такого рода, чтобы понять, что знаки просто не складывались в единое целое. Предвестия великолепной удачи сочетались с символами тяжких бед, а меньшие, цифровые противоречили всем фигурным козырям, соседствующим с ними.

– Ладно, будем считать, что все к лучшему. Смотри, вот цветочная масть, от Земли, вот девятка мечей от Воздуха, значит, тебе предстоит морское плавание, довольно неприятное. А вот Воду представляет королева птиц, – лучше бы ей лечь как-нибудь по-другому… Вода и птицы, девочка, вовсе не означают счастливого брака, увы. Но погляди сюда! Огонь у нас представляет десятка золота! Наибольшая удача из всех возможных! Ну, и наконец, посмотрим, что выпадет на Эфир… о, принц мечей! Великие звезды! Опять никакого смысла… Слушай, Марха, бывает, что боги просто не желают, чтобы мы узнали будущее. Так что не переживай, забудь все, что я нынче сказала. Деньги я у тебя возьму, но ты приходи еще раз после заката, я попробую раскинуть кости снова. Иногда без солнца все становится яснее…