Он крепко пожал мою руку, усадил за журнальный столик, а сам сел напротив. Справился о самочувствии, о том, как работается, потом задал еще какие-то ничего не значащие вопросы и наконец спросил, как я отношусь к разоблачению врагов народа. Я, конечно, ответил, что уверен: чекисты честно выполняют свой долг, стойко охраняя интересы Родины, они наш надежный щит.

Конечно, кривил душой, к этому моменту я уже понимал, что массовые аресты вряд ли вызваны необходимостью защищать Родину от врагов. Что-то неладное у нас творится.

Видимо, вполне удовлетворенный моим ответом, Антон Андреевич не стал продолжать эту тему и сказал:

— Хотелось бы поближе познакомиться с вами. Расскажите о себе.

Чего еще он от меня хочет? Я не сомневался, что этому человеку хорошо известна вся моя жизнь.

— Нас, собственно, интересует только один вопрос…

Антон Андреевич достал из стола папку, извлек оттуда несколько сколотых скрепкой листков бумаги и, вынув один из них, положил передо мной.

Нервы у меня были и без того напряжены, а когда пробежал глазами листок, голова просто пошла кругом: передо мной лежали показания Бориса о том, как он завербовал меня в шпионскую организацию английских спецслужб, возглавляемую профессором Фреем. А в конце строчка хорошо знакомым мне почерком: «С моих слов записано правильно» — и подпись.

— Это правда? — спросил у меня Антон Андреевич.

Я молча покачал головой.

— Успокойтесь, мы знаем, что это клевета, я спросил просто для порядка, чтобы закрыть ваше дело… Невиновных мы не наказываем.

Несколько минут мы сидели молча, потом он сказал:

— Я вижу, вы устали, давайте встретимся завтра в три часа.

Значит, сегодня меня еще не забирают. Впрочем, могут взять и по дороге домой. Мой собеседник с улыбкой протянул руку.

— До завтра.

Дома я решил пока ничего не рассказывать жене — квартира наверняка прослушивается. Я предложил Ольге пойти прогуляться и только тут сообщил ей, что в ближайшие дни меня могут арестовать.

— Ты должен исчезнуть! — твердо сказала она.

— Как исчезнуть?

— Очень просто. Сегодня же уедешь в какую-нибудь Тьмутаракань, завербуешься на стройку, лесоповал или еще куда-нибудь. Бухгалтеры везде нужны, а ты еще в институте получал пятерки по бухгалтерскому учету. Тебе надо какое-то время отсидеться, не вечно же так будет… Я слышала, многие так скрываются.

Бедняжка, она не понимала, насколько абсурдно ее предложение! Всю ночь мы не сомкнули глаз, даже разговаривать не решились, а утром, совершенно разбитые, отправились на работу.

— Если ты не позвонишь до шести, — сказала Ольга, — значит… — И она поспешила к автобусной остановке.

Без десяти три я был у четвертого подъезда. Меня встретил вчерашний спутник и проводил до дверей знакомого кабинета. Едва ответив на приветствие, Антон Андреевич быстро взглянул на часы:

— Пойдемте со мной.

Мы прошли по тому же широкому коридору, потом несколько раз повернули и наконец оказались в просторном светлом кабинете. За огромным письменным столом, где не лежало ни одной бумажки, сидел человек в штатском.

Трудно передать мое состояние, когда я услышал, что мне предлагают перейти на штатную работу в НКВД!

— Это так неожиданно… Я же ничего не умею, у меня совсем другая профессия…

— Не беспокойтесь. Вы продолжите работу по специальности. И вообще, все останется по-прежнему: вы будете работать в штате Внешторга, как и раньше. А нашей специфике вас обучат.

— Все-таки это очень неожиданно… Разрешите несколько дней подумать.

— Несколько дней? — в его голосе возник металл. — О чем же подумать? Принять или не принять такую честь — встать в ряды чекистов?

— Нет, конечно… Это великое доверие, почет… понимаю, — забормотал я.

Если я сейчас откажусь, меня отсюда не выпустят! Но коли меня, друга Бориса, берут на работу, значит, убедились, что Боря не враг и никуда меня не вербовал. Но это же означает, что они обо всем уже знали, когда вызывали меня? Зачем же тогда спрашивали, правда это или нет? Очевидно, мой ответ их не интересовал, важно было показать мне ту бумагу и дать понять, что я в их руках, их заложник на всю жизнь, и теперь они могут делать со мной все, что захотят.

И я дал согласие.

Оберегая Ольгу, решил ей пока ничего не говорить.

— Итак, во Внешторге будут знать, что вы отозваны в Совнарком для серии экспертиз. Жене и знакомым в случае необходимости так все и объясните.

Меня на два года зачислили в школу, по окончании которой я получил высокое офицерское звание — с учетом высшего образования и квалификации. А вскоре меня, заведующего сектором валютно-финансового управления, командировали в США для работы в Амторге.

В Нью-Йорк я уехал один, без Ольги. Надо было обосноваться и осмотреться, прежде чем вызывать жену.

Перед отъездом я не получил никаких заданий, никаких инструкций.

— Все узнаете на месте. И обращаться ни к кому не надо. Согласно приказу наркомата, вы назначены на должность консультанта по валютным делам. Вас найдет наш сотрудник, указания которого будете выполнять неукоснительно. Только ему будете подчиняться, даже председатель Амторга не властен над вами.

С тем я и уехал. Началась новая глава в моей жизни, которую должен был скрывать ото всех, даже от самых близких людей.

Так, в 1924 году, за девять лет до установления дипломатических отношений между Россией и США, было создано Американо-советское акционерное общество — Амторг.

Бывший помощник Сталина, а затем секретарь Политбюро Бажанов, бежавший из страны в 1928 году, писал в мемуарах, что Амторг в те годы фактически выполнял функции и посольства, и торгпредства, но главным образом служил базой для подпольной работы Коминтерна и ГПУ.

Председатель Амторга принял меня в своем нью-йоркском офисе на Медисон-авеню. После нескольких дежурных фраз вручил мне две папки.

— Здесь отчет о нашей деятельности за год. Пока вас загружать не будем, займитесь изучением этих документов. Не торопитесь, постарайтесь осмыслить их, так вам легче будет войти в курс дел.

Мне показали мой стол в огромной комнате, где, на американский манер, работало еще человек двадцать. Стучат пишущие машинки, щелкают арифмометры, в комнате никогда не смолкает гул голосов, и все это вроде бы никому не мешает. Из соседней комнаты, через большое, как витрина, окно за нами мог наблюдать заведующий отделом Костылев.

Целый день я добросовестно изучал папки, а утром следующего дня меня вызвал один из руководителей Амторга Алексей Ильич.

— Будем работать вместе, — тепло ответил он на мое приветствие. Я понял: это и есть наш главный резидент, мой непосредственный начальник. Первое впечатление самое отрадное. Вьющиеся с серебринкой волосы, добродушное открытое лицо, богатый чистый язык. Поначалу беседа носила общий характер, но вскоре мы перешли к главному. Тридцать процентов времени предстоит заниматься чисто торговыми и валютно-финансовыми вопросами, чтобы клиентура видела во мне специалиста. Остальное время я должен посвятить заданиям, которые даст резидент. Меня будут приглашать на переговоры, на разного рода приемы и коктейли. Моя задача: установить как можно больше связей, знакомиться. В дальнейшем, следуя его указаниям, я кое с кем должен пойти на контакты неделового характера. При этом нужно помнить, что работники ЦРУ тоже будут ко мне присматриваться, они внимательно изучают каждого нового человека.