Ничего не понявшему адвокату Анна сказала, что специально приехала в имение прежде него, чтобы обсудить со своим новым родственником возможное соглашение.

— Какое соглашение? — растерялся поверенный, ведь речь шла о полной передаче Анне всего имущества семьи. — Зачем? Для чего?

— На то возникли причины, — уклонилась от объяснений Анна, попросив у Викентия Арсеньевича извинения за своеволие и пообещав все объяснить, пока «господин барон» проследует в уезд, дабы оформить все прежде оговоренные с нею бумаги.

— Какие бумаги? — не мог успокоиться Саввинов, но Анна только покачала головой, глядя на «барона», пока тот, наконец, не решился и не вышел из кабинета, где они все находились, вместе с приставами, которым Анна поручила сопровождать его сиятельство к уездному судье.

К возвращению «барона» Анна вкратце рассказала адвокату суть своих договоренностей с ним, и Викентий Арсеньевич вместе с сопровождавшим его помощником составили к этому моменту договор, который все тут же и подписали. А приставы поднялись за собиравшейся спуститься к завтраку княгиней и силой вывели ее из дома. Долгорукая кричала страшно и яростно вырывалась из рук служителей порядка, взывая к тому, кто только что предал ее. Она обещала отомстить и все вспоминала какую-то тайну, но по спокойному лицу «барона» Анна поняла — Долгорукая ничего не знает и просто выдает желаемое за действительное. И все же на всякий случай он попросил приставов остановиться и, словно фокусник извлек откуда-то шприц и быстро сделал княгине укол, после чего та вскоре обмякла и стала тихой и податливой, и ее увели уже без малейшего сопротивления.

— Вот уж не предполагал у вас навыки эскулапа, — развел руками обомлевший от увиденного Саввинов, а Анна взяла этот случай себе на заметку — быть может, он приведет ее к разгадке тайны «барона Корфа».

— Мне многому пришлось научиться в жизни, пока я не узнал, кто я и чьим сыном являюсь, — уклончиво ответил тот, отворачиваясь от увлекаемой приставами из дома Долгорукой. — Итак, мы подписали договор, а я выполнил свою часть соглашения. Вы можете отправляться в уезд и забрать своего управляющего. Он свободен.

— Вы — тоже, — тихо сказала Анна.

— Это должно еще что-то значить, кроме того, что вы впредь не побеспокоите меня? — «Барон» с вызовом вскинулся на нее, но Анна сделала вид, что не поняла его намека.

— В дальнейшем все дела по выполнению вами взятых на себя по договору обязательств будет вести Викентий Арсеньевич либо его помощник, — кивнула Анна, — а пока примите наши извинения за доставленные неудобства. Всего вам доброго и — приятного аппетита…

В Петербург они вернулись к обеду. Татьяна тут же увлекла спасенного Никиту за собой, а Анна, поблагодарив Саввинова за помощь, категорически воспротивилась дальнейшим объяснением с адвокатом.

— Я чувствую, что вы далеко не все рассказали мне, Анастасия Петровна, — с обидой сказал ей Саввинов, — и потому на будущее я очень желал бы предостеречь вас от других столь же необдуманных шагов.

— Не волнуйтесь, Викентий Арсеньевич, — успокоила его Анна. — Если я затею еще что-либо подобное, то непременно прежде посоветуюсь с вами. Обещаю вам.

Она видела — старик ей не поверил и вздохнул, покачав головой. Потом Анна проводила адвоката до экипажа, где ждал его помощник, и они уехали.

— Что ты намерена предпринять дальше? — спросила Лиза, единственный человек, которому Анна открыла все. — Собираешься разоблачить его?

— Да, — кивнула та, — но сначала я хотела бы выполнить еще одно, данное самой себе обещание…

И Анна отправилась в Зимний.

Навестив Марию, она сказала, что с гордостью принимает предложение служить при ее дворе, но попросила отсрочку для своего представления, дабы завершить одно важное семейное дело, и Мария, обрадованная ее решением, согласилась. После этой встречи Анна попросила одну из фрейлин отвести ее к Натали.

— Мне казалось, мы с вами в расчете, баронесса, — не очень вежливо встретила ее Репнина — она нервно поглядывала на часы, стоявшие на комоде.

— Смею предположить, вы торопитесь на встречу с Его высочеством? — смело спросила Анна.

— Да какое вы имеете право допрашивать меня?! — воскликнула княжна и попыталась было уйти, но Анна преградила ей дорогу к двери.

— Натали! Прошу вас, умоляю, выслушайте! — с не меньшей горячностью отвечала ей Анна. — Без сомнения, я не могу, не имею права вам мешать, но я всего лишь хочу спросить вас. Спросить о той, кому ваш поступок доставляет такую боль и чью душу терзает, точно огненной пыткой. Думаете ли вы о ней? Помните ли? Знаете ли, что, будучи не в силах долее превозмогать страдания, наносимые ее сердцу, она скрывает от него то, что носит под сердцем его ребенка? Она настолько горда и благородна, что не спешит прервать счастливые минуты вашего единения с Его высочеством счастливой для Него вестью, и до сих пор только я одна знала об этом.

— Мария беременна? — вздрогнула Репнина.

— Да, и лишь вы способны внести покой в жизнь той, кто снова готовится стать матерью, — сказала Анна.

— Не понимаю, причем здесь я? — Княжна быстро взяла себя в руки и пыталась выглядеть независимой и искреннее удивленной. — То, что вы мне сообщили, — прекрасная новость для всех при дворе, уверена, Александр Николаевич немедленно поспешит разделить эту радость с супругой.

— Чтобы потом опять вернуться к вам? — прямо спросила ее Анна.

— Ваша непосредственность убийственна! — вскричала Наташа. — Что вы хотите от меня? Чего добиваетесь?

— Всегда — только одного: мира и покоя в семье. И вас призываю содействовать восстановлению равновесия в отношениях известной вам супружеской четы. — Анна говорила с Репниной открыто и так страстно, что Репнина невольно отвела взгляд от ее лица. — Хотите, я встану перед вами на колени за нее? Уверена, если бы Мария была простой женщиной, она бросилась бы к вашим ногам и стала просить вас вернуть ей горячо любимого мужа. Но венец, что уже дан ей, и тот, что ей еще предстоит, не позволяют ее высочеству смирить свою гордость. И, сознавая это, я готова сделать это за нее…

— Что вы делаете! — вскричала Наташа, удерживая Анну, которая пыталась опуститься перед нею на колени. — Остановитесь, Анна, я не могу больше этого выносить!..

— А вы думаете, ей легко? — гневно спросила Анна и почувствовала, что удар пришелся в цель. Наташа как-то вдруг ослабела и затихла.

Ее молчание длилось какое-то время, показавшееся Анне вечностью, но потом Репнина решительным жестом отстранила Анну от двери и открыла ее.

— Так вы ничего не скажете мне? — вслед ей промолвила Анна.

— Если я и решусь сказать то, что вы от меня ждете, то только тем, во имя кого вы и пришли сюда, — прошептала Наташа и под звук пробивших курантов вышла из комнаты.

Анна не знала, удалось ли ей достучаться до сердца княжны Репниной, — она возвращалась из дворца с тяжелым чувством. И все же надежда не покидала ее — Анна слишком хорошо знала Наташу: известие о ребенке, которого ждет Мария, должно было уж если не остановить, то хотя бы заставить ее задуматься. А это — уже первый шаг к пробуждению и покаянию.