– Извини, не успел. – Он действительно совсем забыл о своем ночном обещании.

– Когда ты вернешься?

– Пока ничего не известно, – сказал Борис, усаживаясь в салон машины. – Мы не знаем, когда все закончится. Работаем…

– Я понимаю. Но вчера ночью ты звонил, и я почувствовала, что тебе плохо.

– Не очень хорошо, – согласился он. – Слишком много погибших. Ты, наверное, все знаешь, смотрела по телевизору. Никак не могу привыкнуть к подобным авариям.

– Ты чересчур впечатлительный человек, – сказала Евгения. – Тебя нельзя посылать в такие командировки.

– Наверное, нельзя, – проговорил Борис.

Евгения не знала, что однажды он сам был виноват в гибели полутора сотен людей. Об этом было известно только руководителю их авиационной компании. Лев Эмильевич Раздольский получил шесть лет колонии общего режима. Именно на него кричал Репетилов, требуя выпустить самолет в рейс. Раздольский отсидел четыре года и вышел досрочно за хорошее поведение. Это случилось в прошлом году.

Репетилов послал ему пятьдесят тысяч долларов, но сам не навестил. Так вот он извинился за случившееся. Раздольский принял всю вину на себя, не рассказал о том, как на него давил Репетилов. Хотя, конечно, это ему все равно не помогло бы. Ведь формально он считался руководителем авиационной компании, отвечал за полеты и не имел права прислушиваться к указаниям Бориса Семеновича.

Раздольский получил шесть лет, а Репетилов взял на себя заботу о его семье. Каждый месяц он высылал супруге Раздольского и его детям по три обычных зарплаты их отца. Еще пятьдесят тысяч отправил, когда Раздольский вернулся домой.

Борис по телефону предложил Льву Эмильевичу работу в одном из подразделений своего министерства, но тот отказался. Наученный своеобразным горьким опытом, он решил устроиться в другую компанию на гораздо более низкую должность. Очевидно, понял, что ему лучше не занимать ответственных мест. Но об этом разговоре Репетилова и Раздольского тоже никто не знал.

– Я пока ничего не могу сказать о причинах этой катастрофы, – честно сказал Борис Семенович и попрощался с Евгенией.

Вернувшись в аэропорт, он попросил Тенякова запросить данные на разбившийся самолет. Его интересовало заключение летчиков после предыдущего рейса. Он получил необходимые бумаги достаточно быстро и успел пробежать их глазами перед совещанием.

Заседание комиссии началось с получасовым опозданием. Все ждали появления Сафиуллиной и экспертов, которые прослушивали найденные самописцы. Наконец они появились, и вице-премьер сразу предложил им высказаться.

– Мы проверили уровень топлива и пришли к однозначному выводу, – сообщила Лина Борисовна. – Горючего вполне хватало на то, чтобы долететь до соседнего аэропорта. Однако система кондиционирования вышла из строя еще во время полета. Нам удалось расшифровать разговор в кабине пилотов. Мы раздали вам распечатки, а сейчас поставим пленку.

Один из экспертов включил записанный разговор. Были слышны разговоры Савушкина с Алимовой. Они смеялись, шутили. Он рассказывал ей о своем первом полете на кукурузнике. Ему пришлось обрабатывать химикатами какое-то поле, а там в этом время оказались руководитель района и его заместители. Второй пилот весело смеялась.

– Шутят, – мрачно сказал вице-премьер. – Им еще и весело было!..

– Самолет может лететь на автопилоте, – пояснил Теняков. – Пилоты имеют право разговаривать во время полетов. В этом нет ничего предосудительного.

– Когда летчики перевозят столько людей, они должны думать только о них! – отрезал вице-премьер. – Неужели у нас на всех самолетах такой бардак? Нужно проверить пилотов.

– У нас прекрасные пилоты, – сказал представитель «Аэрофлота». – Господин Теняков прав. Они могут нормально общаться во время полетов.

– Вы готовы покрывать ваших пилотов только для того, чтобы свалить все аварии на технические неполадки самолетов, – строго сказал Пермитин, желая поддержать вице-премьера.

– А вы хотите свалить все на экипаж, как это обычно и бывает? – спросил Астахов.

– Хватит! – прервал их вице-премьер. – Здесь не базар. Послушаем дальше.

Было слышно, как вошедшая стюардесса сообщила, что одной пассажирке стало плохо, и сказала, что эту женщину зовут Анаит Парсанян.

– Все-таки кавказцы, – заметил губернатор.

Капитан передал диспетчеру, что ему нужно срочно садиться, и добавил, обращаясь ко второму пилоту, что пассажирке наверняка стало плохо из-за перепада температур в салоне самолета.

«Почему ты не говоришь им о нашей пассажирке?» – спросила Земфира Алимова.

«Не разрешат садиться, – ответил Савушкин. – У нас уже однажды был такой случай. Умирал немец, и мы его не смогли спасти. Ему было за восемьдесят. Мы получили замечание за то, что допустили большой перерасход топлива. А сейчас у нас начались проблемы с кондиционерами, и мы формально можем попросить разрешения на аварийную посадку».

Вице-премьер посмотрел на представителя компании «Аэромир». Тот опустил голову. Все частные фирмы пытались сэкономить топливо. Летчики получали специальную надбавку за достижения такого рода.

– Вот так у нас всегда, – сказал Пермитин. – Я помню, как над Донецком разбился наш самолет, когда летчик хотел пересечь грозовой фронт. Он пошел напролом, чтобы сэкономить топливо.

В кабину пилотов снова вошла стюардесса и заявила:

«Они говорят, что ей плохо, но нужно садиться в Перми. Там уже ждут родственники. Ее племянник просит не приземляться в другом месте».

«Черт бы их всех побрал! – выругался Савушкин. – Сейчас передам, что будем садиться в Перми. Пусть готовят полосу. Прибудем немного раньше расписания».

«У тебя всегда так. Раньше расписания», – сказала Алимова.

«Иди и передай им, что мы садимся в Перми», – попросил Савушкин стюардессу.

После недолгого молчания Алимова сказала:

«Что-то не так. Ты замечаешь, как резко падает давление?»

«Система кондиционирования барахлит, – сказал Савушкин. – Все как обычно. Я переключился на ручное управление, чтобы посадить самолет».

«Врубай автомат, – посоветовала Земфира. – Или опять возникнут проблемы. Ты звонил вчера Макару, разговаривал с ним?»

«Конечно, звонил. Он сказал, что сможет помочь нам с квартирой. Иначе мы в твоей комнатке скоро задохнемся».

«А мне казалось, что тебе нравится в моей комнатушке».

«Нравится. Но ты уже давно должна была получить нормальную квартиру и не жить в этой однокомнатной хрущевке. Макар твердо обещал».

– Разговаривая со вторым пилотом, командир переключил режим управления, – сообщила Лина Борисовна. – Самописцы указывают, что автомат, естественно, сразу начал менять положение самолета, так как до этого машина уже отклонилась от заданного курса.