Улыбка на лице Стася неприятно застыла, обретя зловещие черты.

– Нет, – прошептал Назар, мольбой отодвигая печальный конец.

Куликов чиркнул большим пальцем по горлу и произнес:

– Прощай! Это тебе за Максима Корикова. Мне будет тебя не хватать, Колотый. Ты был сильный враг.

В руке Куликов держал небольшой прибор из коричневого пластика с черной выпуклой кнопкой в самой середине. Он выпивал свою победу по каплям, наблюдая за тем, как Назар с шофером, напоминая огромных зеленых мух, запертых в стеклянной банке, торопливо пытаются покинуть салон. Колотый понял, что он обречен. И осознание собственной гибели сделало его необыкновенно спокойным.

– Я не доставлю тебе удовольствия, – проговорил Назар и неторопливо скрестил на груди руки, дерзко улыбнувшись в ответ.

– Ну хватит! – Куликов стиснул челюсти, вдавив указательным пальцем выпуклую кнопку. Сигнал мгновенно домчался до детонатора, электрический разряд активизировал полкило тротила, мирно дремавшего под капотом «Вольво», и тысячи бесов с радостным воплем выскочили из глубины, разорвав машину на части.

Шесть рослых парней в темно-зеленом камуфляже и в черных шапочках – группа захвата – с нацеленными в потолок пистолетами настороженно всматривались через небольшие прорези и терпеливо дожидались команды.

– Входим по моему сигналу, – произнес один из них, что стоял ближе к двери. Очевидно, старший.

Можно было и не уточнять, но так было принято, при этом старшему полагалось дождаться понимающего кивка.

У каждого из омоновцев был свой темперамент, реакция, характер. Отличались они возрастом, телосложением, но при необходимости действовали слаженно, как гребцы на древней галере.

Глаза у всех молодые, дерзкие, – собственную работу парни воспринимали как небольшое приключение, где есть возможность показать молодецкую удаль. Вовсе не беда, что аудитория часто немногочисленна, а в конце операции не всегда удается сорвать сочный поцелуй красавицы. Важно ощущение гуляющего в крови адреналина.

Старший зачем-то посмотрел на часы и констатировал:

– Остановились, заразы! Пошел! – поднял он в готовности руку с «макаровым».

Верзила, стоящий напротив, с разбега опустил пудовый ботинок в стык двери, и она, расщепившись в косяке, накренилась, устояв. Следующий удар был такой же мощный, замок выворотило, и он, отпустив дверь, вывалился на кафельный пол. Дверь с грохотом провалилась в прихожую, и тут же несколько пар ног, безжалостно царапая каблуками дорогую обшивку, вбежали в комнату. Перед глазами омоновцев предстала безрадостная картина: в самом центре комнаты, с полиэтиленовым пакетом на голове, сидел покойник, руки у него были отведены за спину, а запястья стянуты крепким шелковым шнуром. Омоновцы мгновенно рассосались по комнатам, кто-то с размаху распахнул дверь балкона, стекла при этом предостерегающе зазвенели, грозя вывалиться; на кухне взорвалась опрокинутая посуда, а в коридоре послышалась начальственная поступь.

– Никого! – объявил старший, сделав шаг навстречу вошедшему.

Майор Шевцов остановился возле покойника и произнес, обернувшись:

– Опоздали мы с тобой немного. Узнаешь?

Капитан Васильчиков в темно-сером штатском костюме выглядел на удивление моложаво и очень напоминал стажера, впервые выехавшего на убийство, – движения неуверенные, взгляд чуть растерянный.

– Как же, узнаю, – протянул он. – Сергей Юрьевич собственной персоной.

Комната еще дышала присутствием хозяина, ноздри неприятно щекотал запах терпкого одеколона с небольшой горчинкой.

– Только я не пойму, почему он явился к Куликову, ведь, судя по разговору, он должен был идти к себе домой.

– То-то и оно… Странно все это, однако. Мои люди потеряли его на станции «Кропоткинская». Получается, домой он не пошел, а поплелся к Куликову. Трудно объяснить его поведение, скорее всего он хотел как-то объясниться с ним.

– Да, – печально выдохнул майор, заглядывая в посиневшее лицо погибшего, – вот и объяснился.

Омоновцы не торопились избавляться от черных шапочек, и их присутствие только усиливало жутковатую картину.

– Судя по всему, в эту квартиру он возвращаться не собирается. В противном случае он заманил бы нашего банкира в более укромное место.

– Не исключено, что так оно и было, – сдержанно заметил майор. – Ты посмотри сюда! – указал он на царапины чуть выше предплечья.

– Да, вижу, а еще ворот на рубашке разорван.

– Видно, не сразу он усадил своего гостя на стул, ему пришлось с ним изрядно повозиться. Скорее всего Куликов хотел задушить его по-тихому, но тот почувствовал опасность, вот тогда он решил форсировать события и сделать это прямо в комнате.

– Зачем ему это было нужно?

– Из этого следует единственное: он понимает, что мы дышим ему в затылок, и старается избавиться от свидетелей, которые могли бы вывести нас на него.

Командир отделения стянул с головы шапку и грубовато скомкал ее в руках. Теперь перед Шевцовым предстал совсем мальчишка, решивший поиграть во взрослые игры. В руках он держал черный пакет.

– Товарищ майор, здесь фотографии, нашел за кроватью, завалилось, – чуть смущенно докладывал он.

– Дай сюда, – вытянул небрежно пакет Шевцов. – Вот это да!

На цветных снимках, выполненных любительской фотокамерой, был запечатлен Куликов с очень красивой женщиной. Вот они наслаждаются печеной рыбой, и женщина, показывая изящные зубки, аккуратно откусывает волокнистое белое мясо. Следующая фотография выглядела более интимно, и сняты они были, очевидно, где-то на Москве-реке. Стась Куликов стоял на песчаном берегу в одних плавках: красивая фигура атлета, этого не отнять, руки мускулистые и хорошо знакомые с тренажерами. Рядом с ним, прислонившись к могучему плечу, стояла все та же девушка. Глаза у обоих счастливые. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – их связывает глубокое и сильное чувство. Дальше – больше. Все тот же пляж, истоптанный желтоватый песок, только в этот раз Куликов держал подругу на руках – в таком виде он напоминал мифического Посейдона, соблазняющего прекрасную нимфу.

– Хороша, чертовка, – веско высказался из-за плеча Олег Васильчиков. – Где они только таких находят.

– Не там ищешь, – скупо заметил Шевцов.

Фотографий было много.

Вот здесь Куликов запечатлен с соратниками, после тяжелых трудовых будней. Неторопливо попивают в компании пивко. Коллеги вполне узнаваемы: один из них, ныне покойный Кориков, сидит по правую руку от босса и что-то нашептывает ему веселенькое, другой – Ковыль, с реденькой бородкой, будто подернутой ржавчиной. Дальше ресторан, тоже узнаваем – «Пекин». Куликов, стоя во главе большого застолья, что-то произносит. По обе стороны, по всему видать, товарищи по оружию, внимают наставлению с трепетом, приподняв навстречу полные фужеры. Судя по обстановке, явно не похороны, какое-то нерядовое торжество, не исключено, что отмечают день ангела своего атамана. Такая фотография способна украсить любое уголовное дело. Нужно будет приобщить, и немедленно.