Михайла, с обычно сосредоточенным и спокойным лицом, осмотрел пищаль и не торопясь спустился в карбас. Всегда казалось, что Михайла не торопится, но все у него получалось быстрее, чем у других.

Байдара шамана, быстро опередив тяжелые русские карбасы, пошла к западному подножию мыса Эрри.

«Рысь» качалась поодаль. Анкудиновцы, удерживая коч против ветра взмахами весел, наблюдали за происходившим.

Атсыргын указал Попову проход между мелями и направил в него байдару. Попов, а затем и Захаров последовали за ней. Скоро шелаги ловко пристали к берегу. Шаман вышел из байдары. Русские карбасы также врезались в мелкую гальку, и все прибывшие в них мореходцы вышли на берег.

Шаман спокойно стоял в десяти шагах от границы прибоя, ожидая русских.

— Э! Да здесь и в самом деле рыбий зуб! — закричал Сидорка.

Сделав несколько шагов, он поднял с песка моржовый череп с большими желтыми клыками.

— Вот так башка! — весело отозвался Степан Сидоров. — Не соврал, видно, чукча.

— А я, признаться, думал: врет старый филин, — изумленно произнес Попов.

— Еще рыбий зуб! — крикнул Иван Осипов из-за большого камня.

— Вон еще! Гляньте-ко!

— Иди дальше, много найдешь. В своих байдарах не увезешь, — проговорил шаман, указывая вдоль берега в южном направлении.

Все русские разбрелись по берегу и, пробираясь между осколками скал, искали моржовые черепа. Шаман стоял неподвижно и с едва заметной усмешкой наблюдал за ними. Но вот медленно, как бы раздумывая, он подошел к своей байдаре и вдруг, одним движением оттолкнув ее от берега, вскочил в нее.

Шелаги взмахнули веслами. Байдара развернулась волчком и понеслась от берега в проход между мелями. Она уже далеко прыгала по волнам, когда ее заметил Михайла Захаров.

— Измена! — крикнул он, поднимая пищаль.

Выстрел грянул. Но где там! Байдара была далеко и так прыгала на волнах, что попасть в нее было невозможно.

— Сбежали, черти! — досадливо проговорил Попов и призадумался. — Не без причины они сбежали… Что-то тут неладно. Эй! Все сюда!

Высоко над головами искателей рыбьего зуба раздался грохот. Люди глянули вверх. Там, в вышине, заклубилась пыль и поднялись птицы. Грохот нарастал. Стало видно, как от скалы отлетали камни, подскакивая при ударах о выступы и террасы.

— Обвал! — воскликнул Захаров.

— К стене! — не своим голосом крикнул Попов.

Мореходцы бросились под защиту скалы. Они прижались к ней, закрывая головы пищалями и руками. Никогда никто из них не чувствовал себя столько беспомощным и ничтожно-слабым.

Попов прижался лицом к холодному камню.

«Мать-земля, защитишь ли?» — мелькнуло в его сознании.

Камнепад гремел вокруг мореходцев. Камни свистели перед их глазами. Дневной свет затмился. Пыль набивалась в глаза и легкие.

Внезапно в просвете Попов увидел голубое небо. Как молния, мелькнула мысль о том, что хочется жить. В тот же миг удар обрушился на голову. Яркий свет вспыхнул перед глазами и тотчас померк. Бесчувственное тело Попова скользнуло наземь.

Грохот затих. Стал слышен прибой и пронзительные крики кружившихся птиц. Но вот возник новый звук, отчетливо дошедший до сознания оставшихся в живых. Загремела новая лавина. К счастью, она была уже левее, и только пыль долетала до мореходцев.

Дежневцы, видевшие обвал с кочей, заметили на скале фигуру человека.

— Эй! На кочах! — гаркнул Дежнев. — Спустить карбасы! Охотники[73], на помощь!

На кочах засуетились. Люди спрыгивали в спущенные карбасы. Им протягивали пищали и лопаты.

Кивиль, словно каменная до того, метнулась к борту и спрыгнула в отходивший карбас. Ее не удерживали. Она не плакала. Как будто она даже никого не видела. Ее горящий взгляд был устремлен на черный берег, где над скалой еще клубилась пыль и кружились птицы.

Люди бешено работали веслами. Два карбаса погнались за ускользавшей байдарой шамана. Остальные устремились к берегу.

Пыль на берегу рассеялась. Кивиль увидела там человеческие фигуры — одну, вторую, третью… Кто же эти трое?

Берег быстро приближался. Можно было узнать Михайлу Захарова. Он разгребал камни, откапывая кого-то. Кивиль рассмотрела и вторую фигуру, пытавшуюся подняться. Это Степан Сидоров. Его сразу узнаешь по высокому росту и рыжей голове. Третья фигура… Это покрученик Тимофей Месин. Но где же Попов? Где Федя?

Галька зашуршала под днищем карбаса. Толчок. Кивиль выпрыгнула в воду. Волна прибоя окатила ее и вытолкнула на берег. Тотчас же она увидела, что Михайла Захаров наклонился над кем-то и тормошит его за руку. Кивиль бросилась к нему и увидела лежавшую ничком долговязую фигуру Сидорки Емельянова. Сидорка поднял голову. Его глаза были закрыты, рот искривлен гримасой.

Неожиданно он чихнул, мотнувшись всем телом, и открыл глаза.

Кивиль побежала дальше. Сердце замерло, ноги подкосились, когда она увидала окровавленную руку, торчавшую из-под камней. Подбежавшие мореходцы разбросали камни. На камнях — кровь. Лицо погибшего изуродовано. Его трудно узнать, но Кивиль видит, это не Попов. Нет, это бедный Иван Осипов, вчера забавлявший ее, подражая голосам птиц и животных.

Кивиль сделала еще несколько шагов и рядом под скалой увидела Попова. Он лежал на боку. Одной рукой он прикрывал голову, словно защищая ее. Кивиль схватила его за руки, за голову, прижалась ухом к его сердцу! Сердце билось.

— Жив Федя! Жив! — закричала она.

Мореходцы подхватили Попова и понесли к карбасам.

От холодной воды он пришел в себя. Камень, оглушивший Попова, видимо, был невелик, и шапка защитила голову. Увидев Кивиль, Попов слабо улыбнулся и погладил ее руку. Затем он сосчитал своих спутников и, заметив распростертое тело убитого, подошел к нему.

— Бедный Ваня! — тихо произнес он.

— Как же тебя угораздило, мил-человек? — говорил Фомка, помогая Сидорке войти в карбас.

— Р-рыбий глаз! — стучал Сидорка себе по лбу. — Не доглядел за шаманом! Мне бы присмотреть… Уж я б его!

Михайла Захаров стоял осунувшийся. Он не мог себе простить оплошности.

«Вот так Михайла! — говорил он себе. — И на тебя это Семен Иваныч понадеялся… Как мне теперь ему на глаза показаться?..»

Погибшего Осипова тут же похоронили, насыпали над его могилой груду камней.

Все вернулись на кочи. Возвратились и те два карбаса, что погнались за шаманом. Они не смогли догнать легкой байдары. Шаман ускользнул.

— Так ты говоришь, — спрашивал Дежнев Михайлу Захарова, — что камни были заранее заготовлены?

— Заранее, — отвечал Захаров, не смея поднять глаз на Дежнева.