И не просто! Состояние было в тысячу раз бодрее и приятнее, чем после стеклянного саркофага!

— Тебе стоило лишь обратиться ко мне, чем каждый раз на карачках ползать в репаративный модуль на потеху всему экипажу.

— Не хочу, — простонала я по инерции.

— Я догадался, — усмехнулся гад. — Я меняю твоё расписание. Трину уже сообщили, ты немного опоздаешь. Сейчас пойдешь знакомиться с новым учителем. С утра продолжишь тренировки, а во второй половине дня будешь летать.

— Откуда? — По инерции мне привиделась картина швыряния моего безвольного тела по спортзалу.

— Пока на симуляторе. Когда мы летим на такой скорости, что учебные полеты вокруг корабля невозможны. Потренируешься на орбите пока я буду строить портал.

— Вау, — только и крякнула я. Хотя я сама настаивала на своём обучении у Трина, но к концу недели уже жалела, что он взялся за меня с таким энтузиазмом. А ведь он предупреждал.

— Не пасуй, землянка, — бодрость его голоса дико раздражала. — Трагаоновы мучения для тебя только полезны. После каждодневного истощения и восстановления в регенераторе твой мышечный и костный каркасы только укрепляются. Человеческая биология так пластична, просто поразительно!

— Рада, что мне удалось возбудить твой научный интерес, — брякнула я, как всегда имея ввиду совсем не то, что прозвучало.

— Ты всегда меня возбуждаешь, — он навис надо мной, оперевшись руками по обе стороны от моей головы, ведь я так и не вскочила с кровати. Непростительная оплошность.

В этот раз, зажатая в угол, вернее, прижатая к кровати, я позволила себе рассмотреть его лицо. Обычно из чувства упрямства и вопреки оказываемому давлению, я разговаривала с ним преимущественно уставившись в пол. Такое волевое лицо. На Земле такие можно увидеть только в фильмах или рекламе, хотя понятно, что там нам показывают лишь игру света, грима и актёров. Волевое, но прекрасное. Идеальная симметрия, идеальный нос, высокие скулы. Полноватые губы. До них так хочется дотронутся, провести пальцем. Они действительно такие мягкие? Хотя нет, он же целовал меня, и они были такими твердыми, твердыми и гладкими как… я всхлипнула. Сганнар застыл словно изваяние. Пока он так неподвижен, я ведь могу дотронутся до его губ? Кажется, он опять в своём анабиозе. Ведь ничего страшного в этом нет. Я провела пальцами по щеке. Кожа кажется немного грубой. Будто он капитан не космического корабля, а пиратской шхуны. Кажется, будто она закалена космическими ветрами и светом тысячи проносящихся мимо солнц. Но на ощупь она мягкая и гладкая. За пальцами на его щеку легла вся моя ладонь. Удивительно гладкая. Никаких признаков растительности. Интересно, её нет везде? А какая у него грудь и… и ниже? Большой палец сам потянулся к губам архонта. Я нежно провела по ним и зажмурилась. Неприлично мужчине иметь такую кожу. Хотя и моя после регенератора стала мягкой. Я провела пальцем ещё раз. А каково будет дотронуться до неё губами? Самой? Не целовать, просто попробовать?

Глаза Сганнара заблестели ещё больше, он резко вдохнул. И тогда я поняла, что все это время он не дышал, позволяя мне изучать его, привыкать к нему. Будто зверя приручает, пронеслось в голове. Он упал на локти, и наши лица оказались в двух сантиметрах друг от друга. Но дальше он не двинулся, опять замерев. Я ненадолго окунулась в его глаза, но нашла силы, чтобы оторваться от них, иначе совсем пропаду. Ресницы. Такие густые, зависть любой земной красотки. И несмотря на все это он настолько мужественный, что желание возникает само собой, вопреки любым доводам рассудка. Небольшой шрам пролегал через правую бровь, а на веке щербинка. Только сейчас осознала, что бельё, любезно предоставленное мне Тигнией, промокло насквозь.

— Шрам? Я думала, ты восстанавливаешь все повреждения в регенераторе.

Сганнар опять вдохнул и прохрипел:

— Регенератора тогда не было под рукой. Восстанавливался своими силами.

— А что произошло?

— Тысячелетняя война.

— Ааа, — как будто это мне о чём-то говорило.

— Потом расскажу, — прошептал он ещё тише, блуждая глазами по лицу. Я затаилась, безумно захотев, чтобы он поцеловал меня. Только нежно. Хотелось попробовать его, ещё раз ощутить его сладкий вкус. И он не разочаровал, нежно прикоснувшись к моим губам, слегка покусывая. Было даже немного щекотно, покалывание в губах становилось настойчивым, перерастая в зуд, требующий более глубоких и страстных поцелуев. Но… он отвернулся. О, нет! Он издевается? Хотя он прав, я ещё не готова.

Он вновь посмотрел на меня, уже спокойнее. И я впервые за всё время улыбнулась ему, с облегчением и благодарностью. А увидев мальчишескую ответную улыбку, даже тихо рассмеялась, не удержавшись и поцеловав шрам на брови, который мне так приглянулся. Он встал и протянул мне руку.

— Пойдём, будешь летать, маленький человечек.

— Давай тогда сразу назвать меня гномом, чего со мной миндальничать. Да, большой злой раат? — Проворчала я беззлобно.

ГЛАВА 9

Поднявшись на самый верхний уровень, мы оказались в большом ангаре, забитом небольшими летными аппаратами. Более всего это напоминало летающие капсулы с подвижными лапами. Будто вертолет, но без вертушки. Мы подошли к одному из них.

— Привел тебе ученицу, Кэл, её нужно научить летать в боевых условиях и спасать свою… — он многозначительно посмотрел на мою заднюю часть, — свою жизнь, конечно. Сделать все от тебя зависящее. Это твой приоритет на ближайший месяц, — сказал он, обращаясь к вертолету, и испарился. Я осталась одна в огромном ангаре с отвисшей челюстью. Несколько долгих минут просто стояла, думая, что вертушки тоже живые, как и Ти, и что сейчас одна из них лукаво подмигнет, я залезу ей в пузико, и она покатает меня.

— Покатаешь меня, большая черепаха? — погладила я теплый шершавый борт.

В ответ из-под «большой черепахи» резко выдвинулась доска с лежащим на ней телом. Тело было в огромных виртуальных очках, перемазанное маслом и обложенное инструментами.

— Б..ть, так и знал. — Злобно прошипело он, и задвинулось обратно.

Опешила я настолько, что даже не смогла заставить себя разозлиться. Поэтому просто опустилась на четвереньки и заглянула под машину.

— Я не совсем то, что вы сказали. Вообще-то тут меня зовут Хаг. Пока я не вспомню своё настоящее имя.

Ответом была тишина.

— Эээй, ты кто? Ты собираешься там вечно отсиживаться?

Тишина.

— Это как-то по-детски.

Тишина и тяжелое дыхание.

— У меня есть время. — Соврала я. Трин подождет. — Я буду тебя здесь сторожить.

И уселась на пол по-турецки.

Через несколько минут тело выскочило, пронесясь мимо пулей и сдирая на ходу очки. Бросив их на стол с инструментами и сжав кулаки, он злобно развернулся.

— Мать