Мама улыбалась, Андрей заинтересованно сверкал глазами, отец напротив — мрачно взирал исподлобья на меня. Ему едва ли понравилась идея, что я решил продемонстрировать контроль именно сегодня. Но я привык держать слово — обещал освоить контроль к зиме, а сегодня как раз первый день студного месяца. И здесь отец не мог мне возразить — у нас был уговор.

Правда я не был уверен, что обращение пройдет легко и гладко. Наши отношения с волком по-прежнему оставались натянутыми. Но успех все же был — волк больше не похищал мое тело на длительное время, да и сознание возвращалось куда быстрее прежнего.

— Может дверь все же стоит открыть? — спросила мать отца, кивнув на застекленную дверь, ведущую на веранду. — Вдруг у Ярослава не получится его контролировать, а так волк сразу сможет уйти во двор и стекла останутся целыми.

— Нужно открывать дверь? — отец вопросительно уставился на меня.

Я отрицательно качнул головой.

— А ты же на нас не набросишься, Яр? — нервно хохотнул Андрей, вытирая ладони об штаны. Волновался братец, боялся и нервничал, и не мог этого скрыть.

— Конечно, тебя первым сожру, — ответил я с невозмутимым видом.

— Ярослав! — одернула меня мама.

Андрей тянул лыбу, я тоже не мог сдержать улыбки.

Затем я собрался, став серьезным и всем своим видом демонстрируя, что готов начинать.

Отец напряженно следил за мной. Я знал, что он делает: ему нужно все держать под контролем. В случае моей неудачи он тут же задействует чары, накинет, например, на меня ледяную мантию и обездвижит — я видел это по его глазам.

Я скинул плед, под ним я был только в трусах — всё-таки раздеваться полностью перед домашними плохая идея, хотя они уже все и привыкли, что обращение мало какая одежка выдерживает.

Я приготовился, закрыл глаза, мысленно призывая волка. Но тут вдруг испуганно ахнула мать, заставив меня открыть глаза.

— Что это? — мама уже стояла рядом, хмурилась и высматривала что-то у меня на боку.

Я тоже опустил глаза, разглядывая шрам.

— Что с ним? Он увеличивается? — мать легонечко провела пальцами по шраму. Черная полоса на месте удара ритуальным кинжалом и вправду немного увеличилась.

— Да не сильно он и увеличился, — поспешил я успокоить маму.

Отец и Андрей тоже поднялись и теперь все таращились на мой бок. Взгляды были озадаченные, настороженные. Еще не хватало, чтобы они устроили панику и начали меня срочно спасать неведомого от чего. А это они обязательно сделают, только дай родителям заподозрить опасность — и начнется тягомотина из вереницы врачей, ведьм, целителей и прочих чародеев.

— Да все в порядке! — отмахнулся я. — Скорее всего Крюген прав: в рану попала зола. Да и что со мной будет? Сейчас обернусь волком, и шрам исчезнет.

Ни мать, ни отец совершенно меня не слушали, словно бы я и вовсе говорил сам с собой. Мать, сверля отца взволнованным взглядом, тихо спросила:

— Это может быть мертвая ойра?

— Нет, — мотнул головой отец, — мертвая ойра его бы сразу убила. Но это и не яд. От яда Ярослав или бы уже умер, или избавился бы сразу после обращения.

— Тогда что? Может тот чернокнижник наложил заклинание на кинжал…

Ну все, началось! Нет, у меня были другие планы. И завтра я, как и все Гарваны, как и вся знать Юга, собирался на бабушкины именины. И черта с два я буду сидеть дома, изображая умирающего! У меня на завтра были планы, и из-за глупостей я не собирался от них отказываться.

— Да все в порядке! Кинжал тот — старый и очевидно грязный был, — использовал я последний шанс их успокоить. — Вы зря паникуете, шрам ведь такой же и был — ну ни на каплю не увеличился! Мам, ну серьезно, — я с укором взглянул на нее, она в смятении снова уставилась на шрам.

Кажется, сработало, я заставил ее засомневаться, а тут еще и отец подсобил:

— Мне тоже кажется, что он таким и был, — протянул он, придирчиво осматривая шрам, и вынес вердикт: — Может быть даже меньше стал.

— Да? Ты думаешь? — растерялась мама, затем нахмурила брови.

— Думаю, стоит понаблюдать и, если что-то изменится, обратиться за помощью. Но, вообще, мне кажется, что все в порядке, — подытожил наконец отец.

Но в глазах матери я все еще видел сомнение и тревогу. Зато Андрей стоял в растерянности хлопая глазами, он, похоже, вообще не понял, что происходит.

— Так! — воскликнул я раздраженно. — Я могу продолжить, или еще поизучаем мои шрамы?

— Не паясничай! — пригрозила мать пальцем, но первая вернулась обратно на диван.

Я же мысленно выдохнул — пронесло.

Когда все наконец-то снова сели, я сосредоточился и вновь призвал волка. В этот раз он как-то сразу отозвался, видимо ощутив, что я на взводе. Он выглянул из глубин подсознания и уставил на меня свой холодный настороженный взгляд.

«Выходи», — велел я.

Волк сверлил меня упрямым взглядом, но выходить даже не подумал. Ну и что в этот раз не так? Последнее обращение прошло довольно гладко — как обычно, волк полностью забрал тело, но управление мне вернул довольно скоро. А еще я рассчитывал на то, что когда я вызывал волка, а не он приходил сам, мне удавалось не отпускать его.

На это я рассчитывал и сейчас — только покажу отцу, что я контролирую его, точнее, создам такую видимость, и достаточно. Допустить, чтобы отец обратился в гильдию артефакторов, дабы избавить меня от волка — я не мог. Волк мне нужен, волк мое преимущество, он неотделим от меня, как и любая другая часть меня. Я есть волк, и мы должны стать едины.

«Давай, выходи», — подманивал я его.

Волк начал приближаться.

«Хороший мальчик, вот так, иди сюда, молодец», — ласково позвал я.

Волк был спокоен, и той прошлой враждебности я не ощущал. И только я расслабился, только уже решил, что все получится, как вдруг он резко замер, будто бы что-то его насторожило, и, резко развернувшись, шмыгнул в глубины сознания.

«Да ты издеваешься?! Что, черт возьми, ты творишь? А ну, вернись!» — крикнул я вслед.

Я еще ощущал его взгляд, чувствовал, как он наблюдает из глубины, но сам не решался показываться.

«Да что ж ты за зверь такой? — негодуя, заворчал я. — Тебя же спрячут, запрут здесь, если не будешь меня слушаться. Вернись!»

Но тот даже не подумал выходить.

«Ну все! Ты меня разозлил!» — громко возвестил я, погружая насильно сознание глубже и ниже. С родовой силой у меня это вышло непривычно легко, а ведь раньше я тратил немало времени на такое погружение.

«Не хочешь выходить, значит, я сейчас сам возьму твою лохматую задницу и силком вытащу наружу!»

Я ринулся к нему. В самые глубины подсознания. Так делать было нельзя, потому что фактически только что я погрузился в глубокий транс — все функции организма замедлились и впали в состояние стазиса.