Если бы не опыт и умения команды, все они умерли бы ещё после первой атаки Дровосека. Но Валентин сам подбирал каждого члена своей группы и уверен, что каждый из них выполнит свою работу, даже если это будет стоить ему жизни. Он сам жил по такому принципу и людей себе нанимал таких же.

И вот, путём неимоверных усилий, страданий и боли, им удалось обездвижить Дровосека, но тот и не подумал сдаваться.

Никто, ни один монстр, не говоря уже о человеке, не способен сопротивляться его магии. Она моментально парализует любое живое существо и причиняет ему такую боль, что попавший в ловушку и пробывший в ней хотя бы пять секунд затихает, а пробывший в ней пятнадцать секунд сходит с ума от боли.

Вот только дровосек даже не упал. Он как стоял, так и продолжал стоять, будто погрузившись в себя.

Валентин понял, что, если сейчас что-то не сделать, то есть вероятность того, что Дровосек вырвется.

— Бей его! — приказал Валентин единственному оставшемуся на ногах боевому магу и сам бросился к противнику.

Два мощнейших удара ноги, лишь слегка покачнули Дровосека. Валентин и его подчинённые продолжали бить изо всех своих сил, но это не приносило ровным счётом никакого результата.

И вот на лице Дровосека промелькнула злорадная улыбка, после чего обе его кисти преобразовались в лапы монстра. Причём не какого-то, а самого настоящего горкала!

Он с лёгкостью разрезал золотые путы ловушки. Даже сам Валентин не знал, что такое возможно. Он поймал в эти путы не одного горкала, и все они визжали и бились в конвульсиях так же, как и остальные монстры. Да, им иногда удавалось повредить эти путы, но не разрезать их с такой лёгкостью, будто вскрывают лезвием швы на одежде. Ничего подобного Валентин в своей жизни ещё не видел.

И, как только Дровосеку удалось выбраться, ход боя моментально изменился. Теперь уже Валентин и его подчинённый, который единственный остался стоять на ногах к этому моменту, уже стали жертвами, а не погонщиками. И Валентин понял, что всё это время Дровосек просто забавлялся с ними. Он играл со своими жертвами, как когда-то это делал сам Валентин.

А некоторое время спустя Валентин и его подчинённый висели на вытянутых руках Дровосека, пытаясь хоть что-то сделать, чтобы спасти свою жизнь, которая утекала сквозь рану оставленную когтями этого монстра.

Теперь Валентин уже не сомневался в том, что Дровосек самый натуральный монстр. Только разумный.

Он никогда не видел подобной магии. И это у дровосека только кисти рук обратились. А что будет, если он целиком в него обернётся⁈ Об этом страшно даже подумать.

Валентин несколько раз попытался сформировать разные заклинания, но все они были прерваны жутким способом. Из него откачивали жизнь, как только он пытался сформировать, хоть что-то.

Животный ужас поселился в сердце Валентина от осознания его участи! Неужели это всё⁈ Неужели это конец⁈ Умереть вот так в лапах жуткого монстра⁈ Да ни за что!!!

Валентин собрал всю свою волю кулак и ударил ногой Дровосека и при этом попытался сформировать заклинание, которое должно освободить его.

Вот только Валентин уже был настолько сильно истощён, что его удар был похож больше на лёгкий толчок, а попытка сформировать заклинание только приблизила его смерть. Поскольку из него снова откачали большую порцию энергии.

Больше Валентин сопротивляться был не способен, поэтому обмяк и приготовился к смерти.

Но, к его удивлению, его отпустили. Сначала дровосек предупредил о том, что будет, если его хозяин продолжит его искать. Валентин тут же попятился назад, как каракатица, не веря своему счастью, боясь того, что с ним продолжают играть перед смертью, но Дровосек просто развернулся и ушёл.

Какое-то время они со своим подчинённым сидели, забившись по разным углам и обхватив колени. Они даже не смотрели друг на друга, и думали при этом каждый о своём. А, когда немного пришли в себя, помогли очнуться своим товарищам и молча, не отвечая на их вопросы, отправились обратно к своему хозяину.

В кабинет к хозяину арены Валентин зашёл без страха, несмотря на то, что с подобными новостями к нему лучше не заходить. Его боялись все, включая Валентина, но это было так давно, будто в другой жизни.

Сегодня он понял, что такое настоящий страх, и хозяина арены он уже не боялся. Валентин честно рассказал ему о том, что произошло, но не стал рассказывать о том, что он чувствовал во время того боя. Более того, он слово в слово передал то, что просил его передать Дровосек, и хозяину будто передалось его спокойствие. Он не стал даже кричать на Валентина, просто ответил, что тот может идти.

Уже под утро, когда все, кроме постовых, спали, Валентин собрал свои вещи в рюкзак и вышел на улицу. Там он столкнулся со своим подчинённым.

— Командир, лучше убей меня прямо сейчас. Хочешь, скорми меня монстрам, но я не останусь здесь. Я знаю, что наш хозяин не остановится на этом, а сталкиваться с Дровосеком я больше не хочу. Я лучше сдохну, — глядя обречённым взглядом на своего командира признался его подчинённый, который тоже побывал в мёртвой хватке дровосека.

— Не нужно оправдываться. Я сам отсюда сваливаю. Давай так, ты не видел меня, а я не видел тебя.

— Спасибо тебе, командир и прощай, — ответил бывший подчиненный, и они разошлись в разные стороны в надежде больше никогда не встречать того, кто назвался Дровосеком.

Российская империя. Город Екатеринбург.

Возвращаясь пункт приёма организации по борьбе с нелегальными призывателями, я замечаю, что за нами едет магомобиль. Ненавязчиво, но всё-таки преследует нас. Похоже, что за этими погонщиками следили, на случай если они меня упустят. Ну что ж, если они так сильно хотят знать, где я обитаю, то пусть попробуют меня оттуда достать.

Я отлично разбираюсь в людях и о Виталии Семёновиче у меня сложилось неоднозначное мнение, но я точно знаю, что этот человек не позволит диктовать себе условия тем, кого он считает ниже себя по социальному статусу. И хозяин арены определённо находится ниже него, не только по социальному статусу, но и в пищевой цепочке. Ведь он сотрудничает с нелегальными призывателями, а Виталий Семёнович с ними борется.

Не знаю, по какой причине эта арена до сих пор не закрыта, но я уверен в том, что если они перейдут границы, то закроют их очень быстро.

— Так быстро?