Проходит чуть больше месяца с моего приезда в Лафайет. Погода меняется, вечером становится прохладней, дожди и грозы проходят все чаще. Город постепенно погружается в сырость, готовясь к зиме.

В один из таких неуютных вечеров мы сидим с Джулией у меня в спальне и смотрим сериал, который она уговорила меня скачать. Наслаждаемся горячим попкорном с ароматом сыра.

– Никакой любви, – обещает она, – только ужасы, а это лучший хоррор-сериал.

На экране целующаяся на пикнике парочка, и я скептически кошусь на подругу.

– Сейчас все будет, – уверяет она, ехидно улыбаясь.

Парень ложится рядом с девушкой, и та счастливо улыбается. У меня появляется желание выключить компьютер, но Джулия перехватывает мои руки, и в этот момент на экране появляется кровавый клоун.

– Серьезно? – усмехаюсь я.

Джулия не отвечает. Клоун подходит к испуганной парочке и жестоко с ней расправляется. Я вскидываю брови, когда клоун вспарывает живот парню, и начинается жуткая заставка сериала.

У меня отваливается челюсть; я смотрю на Джулию, а та довольно щурится и включает громче.

– У них каждый сезон лучше другого. Психиатрическая больница вообще шедевр!

– Почему ты раньше не заставила меня посмотреть эту прелесть? – смеюсь я.

Отсутствие романтической линии радует меня. Все эти две недели я бегаю от воспоминаний об Адаме и презираю какую-либо романтику. Когда на улице целуются парочки, я предпочитаю как можно быстрее уйти оттуда, чтобы в голове не всплывал его образ. Джулия поддерживает меня и каждый день придумывает что-то новое, чтобы отвлечь от грустных мыслей. Сегодня это сериалы, вчера был боулинг, два дня назад она уговаривала меня пойти в гей-клуб, мотивируя тем, что нетрадиционные отношения не будут поднимать из сознания романтические воспоминания. Уговорить меня у нее не получилось, но попытка зачлась.

Джулия внимательно смотрит на экран и жует попкорн. Периодически она застывает с набитым ртом и колой в руках, когда происходит интересный момент, а потом начинает жевать быстрее, чем обычно. Ее поведение меня забавляет, и я тихо хихикаю.

– Что? – спрашивает она.

– Ничего. – Я только покачиваю головой.

Неожиданно на первом этаже слышится стук в дверь, и мы переглядываемся.

– Ты тоже это слышала? – шепчет подруга, и я киваю.

Мы сползаем с кровати и медленно идем к лестнице. Стук усиливается. Спускаюсь вниз. Девушка следует за мной. Удары становятся громче. Я подхожу к двери и пытаюсь рассмотреть нежданного гостя в глазок, но в темноте ничего не видно.

– Кто вы? – громко спрашиваю я. – Что вам нужно?

– Эмили. – Я слышу взволнованный и немного злой голос Адама и прирастаю к полу. – Открой дверь.

У Джулии округляются глаза. Она недовольно прищуривается, когда я вопросительно смотрю на нее.

– Не вздумай, – шепчет она.

– Уходи, – чуть тише прошу я, но удары раздаются с новой силой, и я подпираю дверь, боясь, что он ее выбьет. – Я вызову полицию, Адам!

– Твою мать, Эми, открой эту чертову дверь! – рявкает Кинг.

– Не хочу тебя видеть, – кричу я, но чувствую, как предательски трепещет сердце от радости снова слышать его голос.

– У меня в сумочке был газовый баллончик, – вспоминает Джулия и бежит на второй этаж. Удары прекращаются. Я прислоняюсь лбом к двери и слышу тяжелое дыхание Кинга. Да, мне безумно хочется открыть ему и прекратить эту душевную агонию. Я тосковала по нему все это время. Даже в сильной обиде хотела обнять его, пусть это неправильно.

– Я должен тебе кое-что отдать, – хрипит Адам.

Нужно прислушаться к разуму: я слаба, я не выдержу его присутствия. Я прощу его.

– Эмили, пожалуйста.

Его голос пугает меня. Он кажется болезненным и грустным, что так не свойственно Адаму. Разум идет к черту. Я осознанно наступаю на те же грабли, впуская Кинга в свой дом. Но как только лицо Адама появляется передо мной, силы покидают меня, ноги подкашиваются, а ладонь подлетает к губам. Лицо все в ссадинах, искривленные в улыбке губы разбиты, под левым глазом виднеется синяк, а на кончиках светлых волос виднеется запекшаяся кровь вперемежку с пылью и грязью.

Я подхватываю его под руку и помогаю зайти в дом. Адам тяжелее Тома, да что там тяжелее, Кинг просто гора по сравнению с Флинном. Меня шатает вместе с ним, когда я веду его к дивану. Джулия замирает на лестнице, и, как только видит Адама, баллончик выскальзывает из ее пальцев и катится вниз.

– Что за…

– Джули, принеси из ванны аптечку. – У меня нет времени приводить девушку в чувства, так как я сама близка к очередному нервному срыву, но мне удается натянуть маску невозмутимости.

Адам протягивает мне жестяную коробочку и падает на диван. Не могу поверить: он нашел пропавшие письма матери. Мне хочется плакать от счастья и жалости. Через что же ему пришлось пройти, чтобы их достать?

– Что случилось?

Парень закрывает глаза и глубоко выдыхает.

– Все нормально, – шепчет он.

Я рассматриваю его избитое лицо, напухшие губы, окровавленный нос. Парень держится ладонью за бок. Аккуратно задираю футболку и вижу на торсе гематомы.

– Тебе нужно в больницу, Адам.

Джулия приносит аптечку и растерянно смотрит, как я дрожащими руками обрабатываю раны. На глазах выступают слезы, когда я вижу его взгляд, пропитанный необъяснимым теплом и нежностью. Адам касается пальцами моей щеки, а затем убирает с лица прядь волос.

– Какая же ты красивая.

– Я вызову скорую, – где-то отдаленно слышу голос Джулии.

Больше никакой ненависти, злобы или фальши. Он гладит меня по щеке и устало улыбается, а мне хочется плакать от того, что я не знаю, как ему помочь. Я не знаю, где он был и что делал, но тот, у кого Кинг забрал письма моей матери, видимо, сильно разозлился.

– Не надо никому звонить, – прошу я. – Я сама отвезу его в больницу.

– Мне просто нужно поспать, я очень устал.

– Уверен?

Он морщится, опирается на подлокотник кресла, пытаясь встать, но силы покидают его, и он падает обратно, отчего мое сердце обливается кровью. Протягиваю к нему руки, но Адам отмахивается.

– Я сам, – шепчет он, совершая вторую попытку. – Спасибо, Эми.

Он касается губами моей макушки, вдыхая запах моих волос. Эти прикосновения воскрешают все чувства, заставляют вспомнить все хорошее и плохое, что он совершил, но я не спешу отталкивать его.

– Ложись, – тихо говорю я, сажая Кинга на свою кровать.

Поежившись от боли, Адам снимает кожаную куртку, ложится на край кровати и закрывает глаза. Кинг проваливается в сон, его тело расслабляется, а со лба пропадают складки. Парень перестает хмуриться и быстро засыпает. Мне предстоит веселая ночка, вряд ли я смогу спокойно уснуть. У Адама может быть сотрясение мозга или сломаны ребра, или, того хуже, внутреннее кровоизлияние.