Нэш резко поднял оконную раму и полной грудью вдохнул холодный, обжигающий воздух, надеясь, что это поможет ему прийти в себя.

– Яне думаю, Лизетт, что нам это нужно, – пробормотал он, не оборачиваясь.

– Знаешь, Хелен в этом сезоне играет Титанию, – стала расхваливать Лизетт свою подругу. – Она могла бы явиться к нам в костюме феи. Он ей очень идет.

– Нет, Хелен нам не поможет.

– Тогда давай пригласим мужчину. Если, конечно, ты этого хочешь. – Лизетт говорила с придыханием, низким хрипловатым голосом опытной обольстительницы. – Я знаю, что часто скверно веду себя, и ты мог бы наказать свою плохую девочку. Может быть, обратимся к Тони? Он очень красивый мужчина.

Нэш резко обернулся и бросил на любовницу пристальный взгляд.

– О Господи, только не впутывай во все это Тони! У него и без нас полно неприятностей. Кроме того, Тони женат, не забывай об этом.

Лизетт закатила глаза.

– Не будь ханжой, Нэш! Мне безразлично, женат он или нет. Да и сам Тони, если верить слухам, не слишком-то обращает внимание на свою жену.

– Интересно, что это за слухи? – нахмурившись, спросил Нэш.

Лизетт лукаво улыбнулась.

– Иди ко мне, дорогой, – промурлыкала она. – Я уже соскучилась по тебе. А потом я, возможно, расскажу, какие слухи ходят о твоем брате.

Маркиз снова повернулся спиной к любовнице.

– Нет, Лизетт, мне нужно идти, – пробормотал он и стал одеваться.

– Почему так рано?! – возмутилась Лизетт, ударив кулаком по постели. – Черт побери, Нэш! Мне надоели эти тягостные, безрадостные отношения!

– Прости, Лизетт, я хорошо тебя понимаю, – надевая брюки, сказал Нэш.

– Все, с меня хватит! – все больше распаляясь, закричала Лизетт. – Я ухожу к лорду Катхерту. Ты меня слышишь?! Я не шучу!

Нэш кивнул, продолжая одеваться:

– Слышу. Ты уходишь к Катхерту…

– Я завтра же уезжаю отсюда, Нэш, если ты сейчас не остановишь меня!

Он застегнул жилет и с безучастным видом посмотрел на актрису.

– Что ж, Катхерт – очень неплохой человек. Я не желаю тебе зла, Лизетт, поверь мне. Но мы должны расстаться. Ты уходишь из моей жизни, а я – из твоей.

Честность – не всегда лучшая политика. Нэш понял это, когда увидел, что лицо его любовницы исказилось от гнева.

– О Господи, как же я ненавижу тебя! – воскликнула она, схватив с ночного столика графин с красным вином. – Будь ты проклят!

Лизетт вполне могла бы попасть в него, если бы Нэш в этот момент не присел на корточки в поисках своих чулок. Осколки разбившегося вдребезги графина разлетелись в разные стороны. Выпрямившись, Нэш бросил взгляд через плечо и увидел, как пятно от мадеры расплывается по стене, обитой шелком цвета слоновой кости.

Какое-то время он молча разглядывал винное пятно. Потом с усмешкой пробормотал:

– Если память мне не изменяет, бокалы из набора, в который входил этот графин, ты разбила на прошлой неделе.

– Да, разбила, – процедила Лизетт сквозь зубы и, размахнувшись, швырнула стакан в зеркало. – А это был последний предмет из того набора!

После обеда Ксантия решила наведаться в доки Святой Екатерины, расположенные в полумиле от ее конторы в Уэппинге. Наступали новые времена, появлялись подъемные краны улучшенной конструкции, а также хорошо освещенные складские помещения и глубокие бассейны. Ксантия не хотела, чтобы ее компания отставала от других. Она готова была использовать все технические новинки. Три месяца назад Ксантия вложила огромные деньги в реконструкцию своих складских помещений, и вот сегодня она хотела посмотреть, как идут дела у строителей.

Мистер Кембл, конечно же, возражал, не желая отпускать ее одну. Но пока у Ксантии не было причин опасаться за свою жизнь, и она сказала об этом Кемблу. К тому же она решила отправиться в доки вместе с Ллойдом. Оставив Кембла на втором этаже разбирать корзину со старыми декларациями, Ксантия спустилась вниз, где ее уже ждал Гарет. Они пробыли в доках часа два, а когда снова переступили порог тускло освещенной конторы, Ксантия от неожиданности лишилась дара речи.

– О Боже… – пробормотал Ллойд, когда в нос им ударил кисловатый запах мела.

Шестеро клерков, стоявших в дальнем углу, в страхе переглядывались. Мистер Бейкли выступил вперед, ломая руки от волнения. На кончике его носа сидели очки с круглыми стеклами.

– Я пытался остановить его, мисс Невилл, – проговорил он жалобным голосом. – Я просил его не делать этого. Но мистер Джордж не послушал меня.

Ксантия вышла на середину комнаты.

– Мистер Джордж, – обратилась она к Кемблу, используя псевдоним, о котором они заранее договорились, – что все это значит? Что вы устроили в моей конторе?

Кембл расплылся в улыбке. Лавируя между письменными столами и конторками, он направился к Ксантии.

– Я называю этот оттенок цветом бледной дыни, – с улыбкой сказал он. – Герцогиня Девоншир выкрасила в такой цвет свою гостиную прошлым летом, и теперь он вошел в моду.

Гарет Ллойд в изумлении таращился на двух маляров, стоявших на приставных лестницах и красивших стены конторы в розовато-оранжевый цвет. Три высокие конторки были на всякий случай закрыты брезентом, а столы сдвинуты к одной из стен. Клерки, стоявшие в углу, походили на овец, в испуге сбившихся в кучку в своем загоне.

У окон суетились еще два работника, они разворачивали рулоны ярких тканей и подносили их к рамам, обсуждая цвет и узор будущих портьер.

– Это Филипп и его помощник, – объяснил Кембл. – Они из магазина тканей в Фенчёрче. Я не стал приглашать торговцев с Бонд-стрит. В конце концов, это всего лишь контора, и роскошь нам ни к чему.

– Вот именно, мистер Джордж, это всего лишь контора, – пробурчала Ксантия. – У нас нет баснословных прибылей, и мы не можем позволить себе неразумные траты.

Мистер Кембл расправил плечи, приосанился и, казалось, сразу же стал дюйма на три выше.

– Миледи, любое помещение необходимо декорировать! Убогая обстановка действует угнетающе, она утомляет людей. Как ваши служащие могут работать здесь?

В этот момент в комнату ввалился рослый детина.

– Эй, Джоржи! – закричал он с порога. – Мы привезли зеленый ковер. Куда его нести?

– Ковер не зеленый, а цвета летнего сельдерея, мистер Хэмм, – поправил Кембл.

Ксантия выглянула на улицу и увидела двух парней крепкого телосложения и фургон, остановившийся у крыльца конторы.

– Ковер? – пробормотала она в растерянности.